невежливо запихнул меня в кабину, сел сам и поспешил убраться от этого места. Жажда высказаться его переполняла, и, проскочив проспект Гагарина, он остановился и вновь принялся выговаривать мне, но первым делом включил свет, взглянул на мои руки и спросил:
– Ты была в перчатках?
– В такую жару? – Наконец до меня дошло, что он имеет в виду, и я лишь покачала головой. – Я не убивала своего мужа, – сказала я, ерзая под его огненным взором.
– Ага. Это я его убил.
– Вряд ли. Когда я подошла к машине, он был уже мертв.
– Поэтому ты села в кабину и немного с ним поболтала?
– Я не болтала. Я его просто не видела, а труп заметила, когда милицейская машина подъехала. Представляете, как я перепугалась?
– Еще бы.
– Я не убивала своего мужа. Зачем мне это?
– Да-да. Ты просто хотела развестись с ним. И для этого натравила на него местную мафию, а когда дело не выгорело, потому что Хохол потребовал для начала пленки, которых у тебя уже не было, ты решила все сделать сама.
– Вам лечиться надо, – огрызнулась я. – Вы явный псих. Видите сообщение? Муж назначил мне встречу. Он бы вряд ли обрадовался, если бы вместе со мной явились вы. Он уверен, что у меня есть любовник. Это для меня вы – дядя Жора, а для него вполне подходящая кандидатура на эту роль. Я надеялась помириться с ним, найти пленки, отдать их Бойко и жить спокойно. Не вместе жить, а отдельно, но, главное, спокойно. – Я заревела, а дядя Жора завел машину, и мы отправились домой.
Марья и вернувшийся Витя сидели в кухне и пили чай, Марья читала вслух что-то божественное, наверное, поэтому Витя нашему приходу очень обрадовался. Внешность его в очередной раз претерпела разительные перемены. Волосы он зачесал назад, густо смазав гелем, темные очки (и это в час ночи, да еще на кухне), однодневная щетина, которая счастливо скрыла синяк на скуле… В целом вид он имел настораживающий, а попросту бандитский. Прибавьте к этому черную футболку, кожаный пиджак (дорогой) и полкило золотых украшений (на шее и правой руке по толстенной цепи, на левой часы и перстень). Витя постоянно выпячивал грудь, стараясь тем самым компенсировать недостаток роста. Пока я с изумлением разглядывала его, Марья сообщила:
– В бандиты подался. Видно невооруженным глазом. Пытаюсь воздействовать на него словом божьим, но он только морду кривит. Мало вас, дураков, стреляют, – заунывно начала Марья, но тут Витя, глядя на дядю Жору, неуверенно спросил:
– Плохие новости?
– Хуже не бывает. Мужа ее шлепнули. А она по соседству болталась, не удивлюсь, если она и шлепнула.
– Гены, – вздохнул Витя с умным видом. – Но мы ведь не можем ее бросить?
– Не можем, – зло фыркнул дядя Жора, а Марья, которая до этого слушала, открыв рот, тут же полезла ко мне.
– Ты Серегу убила?
– Да вы что, сговорились, что ли? – заревела я, а после того, как Марья подала мне воды и я немного успокоилась, подробнейшим образом рассказала, что со мной произошло.
– К Эльке она поехала… Вот что бывает, когда врешь близкому человеку, – глубокомысленно изрекла Марья.
Я махнула рукой и пошла в свою комнату.
В то, что Сергей погиб, мне упорно не верилось. Но против фактов не попрешь. Он убит, и очень может быть, что в убийстве обвинят меня. Конечно, в милиции я расскажу о Бойко, что даст им лишний повод подозревать меня. Попробуй докажи, что я вовсе не хотела смерти мужа. Бойко скажет, что он меня никогда в глаза не видел… Меня отправят в тюрьму…
Вдруг зазвонил телефон. Я испуганно схватила трубку и услышала скрипучий голос. Ну вот, как говорится, на ловца и зверь бежит.
– Слышал, слышал, – начал Бойко, – какая беда-то с твоим мужем приключилась. Мне горевать о нем вроде не с руки, раз он, подлец, с моей женой развлекался. Нет, я тебе скажу, благодарности в современной молодежи. Сколько раз я ему помогал, и деньгами, и советом дельным, все забыл, шельмец. Ну да ладно, о покойниках плохо не говорят. Я что звоню-то: о пленках хочу напомнить. Конечно, свои дела ты ловко устраиваешь, тут я ничего возразить не могу. Бац, и уже вдова. И помощь моя не понадобилась. Но уговор все равно в силе остался, по крайней мере в том, что касается фотографий. Муж твой, и то, каким макаром его к себе бог прибрал, – дело твое, а вот мое верни. И лучше завтра. До обеда. – Тут он отключился, я и словечка не успела сказать в ответ, да и вряд ли бы мои слова произвели на него впечатление.
Я легла, накрылась подушкой и горько зарыдала.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Я решила не реагировать на него, потому что ничего хорошего от жизни не ждала. К тому же с некоторых пор об одиночестве я могу только мечтать, значит, есть кому снять трубку и ответить.
Трубку сняла Марья, заглянула ко мне и пробормотала, скрестив ладошки на груди:
– Милиция.
Тяжко вздохнув, я поднялась, ожидая самого худшего. Уж если столько людей намекает, что я сама же и убила мужа, не приходится удивляться, что та же мысль посетит следователя. А если учитывать некоторые обстоятельства, я, надо полагать, в двух шагах от тюрьмы.
В глубоком отчаянии я подошла к телефону. Мужчина вежливо сообщил мне свое имя и должность, а также поставил меня в известность, что мне необходимо явиться по такому-то адресу в 11.00. Я, в свою очередь, поинтересовалась, зачем мне это, на что получила лаконичный ответ:
