начал он.
– Конечно, я отвечу.
– Ты не брала эти деньги?
– Нет.
– А Люська?
– Нет, – покачала я головой.
– Почему ты так уверена в ней?
– Дело не в этом, просто я хорошо ее знаю. Если бы деньги взяла она, то непременно бы проговорилась, я смогла бы догадаться по ее поведению, словам, взглядам, реакции на некоторые действия. В общем, я бы поняла. Или эти деньги взял Балашов, или какой-то случайный тип, на которого мы никогда не сможем выйти.
– Ты как будто не очень веришь в наше предприятие?
– Если честно, мне хотелось бы жить спокойно, не боясь ни за себя, ни за тебя, особенно сейчас.
– У нас все будет хорошо, – шепнул Денис.
Мы говорили еще с полчаса, потом я попросила его уйти, и он ушел.
Я подтянула колени к животу, как делала в детстве, уткнулась носом в подушку и стала думать о том, что я скорее всего всю жизнь буду одна. Я попробовала утешить себя обычным набором житейских мудростей, но получалось неважно. Тут дверь открылась, и вошел Денис. Он сел на кровать и сказал виновато:
– Наплевать на твою Люську, я не хочу уходить. Просто не хочу.
Я взяла его руку, прижалась к ней и заревела. Я долго не могла успокоиться, а Денис молча гладил меня по голове.
Утром за завтраком Денис сказал, что в город с ним поедет Серега.
– Почему это? – сразу вцепилась Люська. – Бери Татьяну.
– Так, – сказал Денис, откладывая в сторону вилку. – Или мы партнеры и доверяем друг другу, или работаем врозь.
Люська фыркнула:
– Конечно, теперь, когда вы все знаете, мы вам ни к чему.
– Люда, – укоризненно сказал Серега. Люська насупилась и ответила хмуро:
– Ладно, поступай как знаешь.
День прошел в ожидании, немного скучно, но спокойно, так же, как и следующие два дня. Наше дознание топталось на месте, никаких новостей о Балашове, одно стало очевидным: он в бегах, и ищем его не только мы.
– У нас серьезные конкуренты, – хмуро заметил Денис, когда мы совершали уже ставшую привычной вечернюю прогулку.
– Это очень плохо? – Мысли мои блуждали где-то далеко.
– Двояко. С одной стороны, безусловно, плохо, а с другой… если серьезные люди заняты им, значит, не зря. Так?
– Наверное. Как ты думаешь, мы сможем вернуться в город? У меня скоро родители из санатория вернутся.
– Не стоит искушать судьбу, – мягко ответил Денис. – Если мы найдем эти деньги, с остальным как- нибудь управимся. – Я усмехнулась. – Не смотри так, – заметил он, – я не алчный тип, для которого деньги и жена, и мать родная, но я и не дурак, чтобы уверять с улыбкой: деньги – это не главное. Они, скажем так, вещь необходимая для счастья. У нас с тобой будет сто двадцать миллионов, неплохая основа для счастья. Не надо голову ломать, на что купить тебе шубу.
– Шуба у меня есть.
– На всю жизнь ее не хватит. К тому же я вовсе не хочу, чтобы моя жена по двенадцать часов в день за гроши горбатилась.
– Это моя работа. И она мне нравится.
– Конечно, потому что ничего другого у тебя не было. Посидишь три года с ребенком дома, и на работу не захочется. У женщины должны быть семья, комфорт и уверенность в будущем. А для этого нужны деньги. Ну что, убедил?
Я засмеялась:
– У нас девчонки, как только ясли получат, сразу на работу бегут, лишь бы дома не сидеть.
– Это потому что денег нет. Какая радость в четырех стенах?
– Ты меня убедил, – я поцеловала Дениса, – осталось только эти деньги найти, задача не из легких.
– Найдем, – зло сказал Денис, – никуда они не денутся. Только бы побойчее ребята не опередили.
В среду мы отправились в город вместе с мужчинами, чтобы забрать из дома кое-какие вещи: неизвестно, сколько еще предстояло скрываться. Приехали ко мне на квартиру, она являла собой жалкое зрелище.
