– Как Мамай прошел, – присвистнула Люська. Может, и Мамай, легче мне от этого не стало. Мебель изуродована, вещи разбросаны, диван, кресла вспороты.
– Ну и дурни! – Люська покачала головой. – Кто ж в наше время деньги дома держит?
Я хотела зареветь, но передумала: вряд ли от этого было бы много толку. Вчетвером мы довольно быстро смогли навести порядок, и квартира приобрела почти жилой вид.
– Хорошо хоть одежда цела, – радовалась Люська. – А мебель все равно менять, черт с ней, подумаешь.
– Она мне нравилась, – огрызнулась я.
– А на меня чего злишься? Одно хорошо, что тебя дома не случилось.
Я поежилась и согласно закивала. Люська стала проявлять заметное беспокойство, и мы отправились к ней. Еще в прихожей меня поразил запах.
– Чем это так воняет? – поморщился Денис.
Мы вошли в комнату и замерли как вкопанные: на диване в странной позе сидел бывший Люськин ухажер, буян и алкоголик Борис Андреевич, или попросту Борька.
– О господи, – начала Люська и замолчала на полуслове. Я подошла ближе: он мертв по крайней мере два дня. Причина столь ранней смерти была на виду: висок разворочен выстрелом, на полу под правой рукой Борьки валялся пистолет. Денис присвистнул и присел на корточки.
– Вот это подарок.
– Он что, мертвый? – шепотом спросил Серега.
– Совершенно, – ответила я.
– И чего это он удумал стреляться в моей квартире? – удивилась Люська.
– Чтоб такой тип, как твой Борька, застрелился? – Я покачала головой, а Люська пожала плечами:
– Иногда люди лишают жизни самое дорогое для себя существо.
– Не думаю, что дошло до этого.
– И что мы будем делать? – опять-таки шепотом спросил Серега. – В милицию звонить?
– Если его убили, – сказал Денис, – а его убили, то на кой черт нужна эта дешевая инсценировка?
– И за что его могли убить? Легче бутылку поставить. Он с перепоя родную мать не помнит.
– Положим, – заметил Денис, – кто-то пришел сюда с определенной целью, а тут твой дружок. Вот этот кто-то и убил его с перепугу, а потом решил инсценировать самоубийство. В любом случае скверный подарок.
– Я вижу, у вас проблемы, – раздался бархатный мужской голос.
Мы резко повернулись как по команде, у всех четверых отвисли челюсти: в кресле возле двери сидел какой-то тип и взирал на нас с легкой насмешкой.
– О, черт, – выругался Денис, внимательно разглядывая гостя. Я тоже его разглядывала с большим усердием. Лет ему было тридцать пять или немногим больше, смуглый, темные волосы, но глаза вовсе не карие, а светлые, медового оттенка, небольшие и насмешливые. На нем был шикарный костюм серого цвета, купленный за доллары, и темно-синяя рубашка. Был он чисто выбрит и недавно из парикмахерской: густые волосы подстрижены и тщательно уложены. Сидел он, небрежно раздвинув ноги, и по очереди нас разглядывал. Очень милый парень, если его не трогать. Ну а если кому-то и вздумается его прижать, то для этого только и надо, что быть крутым, ловким и крупным малым в отличной форме. Тремя этими качествами я никогда не обладала, потому появление типа вызывало во мне вполне понятное беспокойство.
Между тем он улыбнулся, улыбка у него была шикарнее костюма, и спросил:
– Мне показалось или ваш приятель на диване немножко мертвый?
– Да, он пахнет, – согласилась я.
– Не скажешь, что это приятно, – покачал он головой.
– А ты, собственно, кто такой? – влезла Люська, в то время как наш гость и Денис сверлили друг друга взглядами.
– Вас интересует мое имя?
– Ну и как твое имя? – спросил Денис. То, что он видел, ему явно не нравилось.
– Меня зовут Равиль.
– О, татарина черт принес, – сплюнула Люська. – То-то у меня с утра изжога.
– И чем же ты занимаешься, Равиль? – осторожно спросил Денис.
– Я вольный охотник, – хохотнул Равиль, демонстрируя великолепные зубы.
– Охотник на кого? – вкрадчиво поинтересовалась я. Он мило мне улыбнулся и ответил мягко:
– Я охочусь за сокровищами.
Люська навострила уши.
– Какие еще сокровища?
– Ну, в отличие от вас, я о них только слышал.
– О, черт, – опять выругался Денис. – Что ты вообще здесь делаешь?
