обитатели пивнушки, делая ставки, и, судя по всему, в нашу победу никто не верил, что, между прочим, правильно. Спасти нас могла только внезапность, поэтому я не спускала с Ника глаз. Как только мы вошли в подворотню, он молниеносно развернулся на левой ноге, правой заехал одному из противников в голову. Я зеркально повторила то же движение, и двое наших соперников рухнули на асфальт, так и не придя в себя до конца драки.
– Это не честно, бой еще не начался! – завопили наши оппоненты, чем очень удивили Ника.
– А кто говорил о честности? Бой без правил, а если кишка тонка, так и скажи.
Под громкое улюлюканье мы начали драку. Свою задачу я видела в следующем: измотать парня, пока Ник разделывается со своим врагом. Примерно так оно и вышло. Несмотря на хорошую выучку, пройденную у Ника, и присущую мне изворотливость, пару раз здоровяк все-таки смог достать меня, и я разозлилась. Злилась я на Ника, а досталось, разумеется, парню. Должно быть, ему нелегко было преодолеть некий барьер и обрушить на меня со всей силой кулаки-кувалды. У меня барьеров не было, оттого действовала я как машина, с завидным хладнокровием. Парень, который теперь в основном защищался, раздражал еще больше, потому что стало ясно: он не боец. А если так, то какого хрена лезешь? Особенно эффектным ударом Ник отправил своего противника в нокаут и позвал:
– Дорогая, тебе помочь?
– Обойдусь, – ответила я и обошлась. Парень рухнул на асфальт, а народ слабо зааплодировал.
Тут появилась милицейская машина, и зрители быстренько рассредоточились. Сердобольные граждане прихватили и наших противников, которые под дождем малость очухались.
– В чем дело? – гаркнул толстяк-капитан, появляясь из машины, но, узнав Ника, голос понизил.
– Ерунда, – ответил Ник, вытирая подолом рубахи разбитую рожу. – Хулиганы к девушке пристали, пришлось вмешаться.
– А-а-а… – протянул капитан в полнейшем недоумении, но поспешил оставить данную тему.
– Ну, как? – спросил Ник, когда мы двигали по улице в сторону моего дома. – Скажи, класс.
– Никита Полозов, ты придурок, – ответила я.
– Придумай что-нибудь новенькое, это я слышал раз двести.
– Ты законченный псих.
– Тоже не ново. А как насчет адреналина и прочего?
– Пошел к черту.
Ник замер, схватил меня за руку, а потом положил ладонь мне на грудь.
– Без дураков, скажи… вот здесь отпустило, ведь так?
– Когда-нибудь тебе башку оторвут, – вздохнула я.
– Вот уж тебе будет радость! – Он засмеялся, а я неожиданно подумала, что Ник прав. Стало легче дышать, а злость и ненависть к миру вдруг меня оставили. – Да ладно, – отмахнулся он. – Если б не твое упрямство, ты бы согласилась, что в хорошей драке что-то есть. В такие минуты особенно остро чувствуешь, кто твой друг. Когда мы стояли спина к спине перед лицом опасности, разве тебя не переполнял восторг?
– От того, что мне сейчас нос сломают?
– От того, что твоя спина надежно прикрыта, – ответил Ник с ухмылкой, однако глаза его смотрели серьезно. – Нам следует практиковаться чаще, – весело закончил он.
Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе с тем было что-то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже спятила, как он?
Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а вокруг пустыня и долгая-долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать, чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого дороже, чем он.
– Белая горячка, – с прискорбием констатировала я.
– Ты обо мне или о себе? – весело спросил Ник.
– В комплексе.
– Что твоя Машка? – продолжил он. Вопрос мне не понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. – «Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не преодолеет птица», – процитировал Ник, а я удивилась:
– Это что, стихи?
– Ага.
– Надеюсь, все-таки не твои?
– Слава богу, нет. Я увлекаюсь японской поэзией. Ну, так что, ты наконец поняла, что твоя безумная, я бы сказал – подозрительно страстная любовь к подруге не более чем иллюзия?
– Заткнулся бы ты, честное слово! – не выдержала я.
– Ты не желаешь принять очевидное. На самом деле ваши дорожки разошлись довольно давно, а ты все цепляешься за эту наркоманку из сентиментальности. А если вникнуть в суть вопроса, твоя жизнь стала бы много проще, умерь ты свои чувства. Скажешь, нет?
– Я скажу, что ты лезешь не в свое дело, – отмахнулась я.
