переодевались, пили чай и хранили орудия своего труда. Несколько часов назад я уже побывала здесь. Замок легко открывался обычной шпилькой. Свет включать я не стала, прошла в соседнее помещение – здесь была квадратная дверца в шахту, по которой в прачечную отправляли белье. Спуск занял у меня больше времени, чем я предполагала, но прошел без осложнений.
Прачечная тонула в темноте. Я немного постояла, приглядываясь. Сюда мне ранее попасть не удалось, но помещение по соседству я осмотреть успела. Я вышла из прачечной, проскользнула мимо комнаты охраны и оказалась в коридоре, который примыкал к кухне. Здесь обычно курили музыканты из ресторана и дверь на улицу держали приоткрытой. В зале гремела музыка, а коридор был пуст. В двери торчал ключ. Я выскользнула на улицу, заперла дверь и вдоль стены вышла в соседний переулок. Приметив на углу джип Гризли, послала ему из темноты воздушный поцелуй и заспешила к проспекту. Я решила не пользоваться транспортом, а идти дворами, чтобы меньше привлекать к себе внимание. По дороге несколько раз порадовалась, что за время моего отсутствия в родном городе ничего особо не изменилось, одна улица сменяла другую, проходные дворы такими и остались. Лишь однажды вышла заминка: бывший переулок превратился в тупик – построили магазин. Пришлось его обходить, но это заняло не много времени.
До кладбища было далеко, и я поднажала, чтобы прийти вовремя, размышляя, ждет меня Пашка или двести баксов показались ему предпочтительнее ночного приключения за две тысячи.
Я вошла на кладбище через пролом в стене, избегая главного входа, и вскоре увидела сторожку.
– Эй, – позвали из-за спины. Я повернулась и увидела огонек. Сначала решила, что фонарик, но то был мобильный телефон в руках Пашки.
– Темнотища-то, – проворчал он.
Я подошла к нему, ориентируясь на свет. Он сидел, привалясь к ограде, и смотрел на меня без намека на симпатию.
– Значит, ты в самом деле хочешь ее раскопать? – вздохнул он.
– А ты думал, я за свои деньги шутки шучу?
– О господи… И за что мне это?
– За две тысячи баксов, – напомнила я.
Пашка встал и поднял что-то с земли. В его руках оказались лопата и лом.
– Идем. Показывай, где копать.
Мы пошли в дальний конец кладбища, туда, где раньше была церковь. Черный мраморный крест был виден даже в темноте.
– Это где-то здесь, – шепнула я.
– Где-то… – передразнил Пашка.
– Завязывай дергаться, – осадила я. – Тебе еще трудиться всю ночь.
Я включила свой мобильный, боясь в темноте свернуть шею.
– А вдруг здесь кто-то есть? – спросил Пашка, оглядываясь.
– Ага. Покойники.
– Покойники ментам не настучат. Может, сторож или бомжи…
– Сторожа нет. И бомжи отсюда смылись. Здесь аура никудышная.
– Чего?
– Посвети сюда…
Наконец я нашла нужную могилу. За свежевыкрашенной оградой рядом с тремя памятниками возвышался холмик земли, дощечка с номером, фамилией и датой смерти: одиннадцатое сентября.
– Повезло, – сказала я.
– Кому? Мужику этому?
– Нам. Повезло, что памятник еще не поставили, не придется с ним возиться. Люди ждали весны…
– И чего теперь?
– Теперь копай, – пожала я плечами.
Пашка с минуту постоял пнем, потом сбросил рубаху, прислонил лом к ограде и вооружился лопатой.
– А ты что будешь делать? – спросил ворчливо.
– Как договорились, стоять на шухере.
– Смотри в оба! Не хватает еще, чтобы нас тут застукали…
Некоторое время он трудился молча, но, видно, долго держать рот закрытым было выше его сил.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – пробубнил он. – И этот мужик стоит двух тысяч баксов…
– Я тоже надеюсь.
– Если это дурацкая шутка, я тебя убью.
– Ага.
– Ты можешь мне помочь. Получилось бы быстрее…
– Умный, да? Я плачу тебе деньги. К тому же у меня своя работа.
