– Какая?
– Смотреть по сторонам.
Он еще немного побубнил, но вскоре выдохся и всецело сосредоточился на работе.
Я не позволяла себе расслабляться, хотя и делала вид, что изнываю от тоски, но Пашка не обращал на меня внимания. Надо сказать, работал он сноровисто – то ли мысль о деньгах придавала ему силы, то ли торопился покинуть кладбище. Одно несомненно: он вполне мог претендовать на звание лучшего могилокопателя. Его макушка уже давно сровнялась с землей, когда раздался характерный звук, Пашка слабо охнул и позвал меня:
– Светка…
Я перебралась к нему поближе и присела на корточки.
– Это крышка гроба, – сообщил он, глядя на меня с такой обидой, точно был твердо уверен: вот сейчас я заявлю, что пошутила и могилу разрывать было ни к чему.
– Надо ее поднять, – кивнула я и подала ему лом.
– Ну уж нет, – разозлился он, но так как я молчала и продолжала сидеть на краю могилы, он чертыхнулся и стал орудовать ломом. Надо отдать ему должное, он и здесь трудился почти как профессионал. – Дай руку, – вновь позвал он.
– Ты же ее не открыл.
– Открою сверху. Не хочу я быть рядом… с этим…
Я протянула ему руку, он выбрался из ямы и ломом поддел крышку гроба. Она приподнялась, а затем встала перпендикулярно к гробу.
Не знаю, чего я ожидала… То есть на что-то, безусловно, надеялась, иначе бы не затеяла все это. Я бы, к примеру, не удивилась, не окажись здесь покойника вообще. Но то, что мы увидели, все-таки потрясло. В предутреннем сумраке труп был хорошо виден. Он был обезглавлен, голова находилась тут же, под сложенными руками, точно покойный не знал, на что опереться, и решил, что собственная голова самая подходящая вещь для этого.
Пашка издал какой-то странный звук и рванул бы отсюда, не успей я схватить его за руку. Перспектива самой махать лопатой мне не улыбалась.
– Спокойно, – ласково сказала я. – Он не кусается. Честно.
– Это что такое? – вытаращил он глаза.
– Доказательство моей правоты, естественно.
– Сатанинский обряд?
– Ага.
– Будешь вызывать милицию?
– Думаю, это неразумно. Ты, кстати, не расслабляйся, тебе его еще закапывать.
Я достала фотоаппарат и сделала несколько снимков.
– Закрывай, а то у меня от его вида тошнота наворачивается, – сказала я.
Пашка охотно мое пожелание выполнил, но лопату в руки брать не торопился.
– Зачем его закапывать?
– Затем, что гроб в таком виде, безусловно, привлечет внимание.
– Но ты ведь этого и хотела?
– Чего я хотела, я тебе потом скажу. Ты давай работай, время не ждет.
Лопату он все-таки взял и стал заваливать гроб землей.
– Ты очень странная девушка, – вынес он вердикт.
– Я мудрая. Если мы сейчас позвоним ментам, нам…
– Тебе.
– Хорошо, мне предстоит отвечать на очень неприятные вопросы и нести ответственность за содеянное. На такие вещи, по-научному то, что мы сейчас провернули, эксгумацией называется, нужна санкция. У тебя она есть? Нет. И у меня тоже. О том, что здесь творится, мне рассказал бомж, и для прокурора это не аргумент. Так что в лучшем случае я схлопочу по шее, а в худшем скажут, что голову мы ему сами оттяпали. За осквернение трупа срок еще накинут.
– Какому придурку понадобилось отрубать у жмурика голову? – покачал головой Пашка. – Хотя ее не отрубили, а скорее отделили от тела чем-то очень острым. Возможно, мачете или саблей.
– Ты так думаешь? – заинтересовалась я.
– Если бы орудовали топором, такого аккуратного среза не получилось бы.
– Потрясена твоими познаниями.
– Не одна ты у нас умная.
Пашка вновь сосредоточился на работе, а я поглядывала по сторонам с возросшим беспокойством. Итак, бомж не соврал, кто-то действительно развлекается здесь со свежими трупами. Что ж за ритуал-то такой? Надеюсь, наш губернатор не лишится головы в ближайшее время. Я вспомнила Берлиоза и незабвенную Аннушку с пролитым маслом и невольно поежилась. Вдруг во всей этой чертовщине что-то есть? Ведь
