она давно прошла. Сколько еще мы будем торчать здесь? Это не я спрашиваю.
Я ожидала, что Павел взорвется, но он как-то сник. Посидел, подумал, сказал хмуро:
– Хорошо. Еще сутки. Еще сутки, и мы возвращаемся.
Кончилось тем, что мы все-таки приехали ко мне на квартиру. Павел курил, был задумчив и хмурился. Я рядом вертелась. Спросила осторожно:
– Паш, что ж теперь делать-то будем?
– Да черт его знает! – Он помолчал немного и вдруг заговорил: – Был уверен, Мотя все концы держит. Теперь разве узнаешь?
– Видишь, как получилось. Уж как мне его сторожить не хотелось… Как чувствовала…
– Да ладно, чего теперь…
Тут я решила проявить смышленость:
– Но если Мотя убийцу знал, то без его участия никак не обошлось. И если Мотя мертв, то выходит, что мы, я хочу сказать, ты за брата отомстил. Или это как-то по-другому делается?
– Чего хоть ты городишь?
– Я не горожу. Я за тебя переживаю.
– Юлька…
– А?
– Ты правда такая дура или прикидываешься?
– Я уж и сама не знаю. Сдуреешь с вами.
Мы помолчали минут пять.
– Афганец обещал мне убийцу. Надо найти Афганца.
Искать его не пришлось. Он сам заявился на следующий день, вечером, часов в восемь. Позвонил по телефону, я трубку сняла, а он вежливо так говорит:
– Здравствуйте. Я хочу поговорить с Павлом.
О чем они говорили, не знаю, только Афганец через полчаса заявился. В дверь позвонил. Открыл Гиви. Он пиджак распахнул, ручками сделал и в кухню прошел. Сел за стол, и Павел сел напротив.
– Да, наворотил ты дел, – усмехнулся Афганец. – Городок у нас был тихий. Уживались, – он вроде бы даже загрустил. – Боксер был хорошим мужиком. Косой никому не мешал. Да и Мотя хоть и дерганый, но уголовников держал крепко.
– Чего плачешься? Теперь ты в городе хозяин.
– Да… Надо бы тебе спасибо сказать, да не хочется. Кашу заварил такую, замучаешься концы искать. Молодняк полезет… Работы… хорошо если на полгода.
– Ничего, справишься. Ты мужик головастый.
– Ленивый я, – сказал Афганец и улыбнулся. Улыбка у него была такая… Павлу ничего не осталось, как улыбнуться в ответ.
Они помолчали немного, и Павел спросил:
– Ты нашел убийцу?
– Нашел, – вздохнул Афганец, помолчал и добавил: – Только тебе это не понравится.
– Что значит – мне не понравится? – спросил Павел, а я вдруг поняла, что он испугался.
– Не было киллеров. И никаких дел не было. Вообще никаких. Пацаны Косого с разборки ехали, выпили, конечно, крепко, а твой брат подрезал их на повороте. Тачка крутая, номера чужие, мужик наглый. Водка в мозги ударила, вот и полоснули из автоматов.
– Что? – спросил Павел и вдруг побледнел. Я испугалась, схватила воды стакан и к нему. Стакан он отшвырнул.
– Подожди. А баба?
– Баба – это миф.
– Что? – не понял Павел.
– Не было никакой бабы. Никто о ней никогда не слышал. Ни слуху, ни духу. Ты знаешь, так не бывает. Был он всегда один, никакого намека на компанию.
– Так что ж он здесь делал?
– Кто ж его знает. Может, тоску разгонял, а может, тишины искал. И не такие чудеса бывают.
– Не верю, должна быть баба.
– Верь, не верь… Хочется тебе верить, вот что. Уж версия больно удобная. Об этой бабе тебе Верка- шлюха из «Дружбы» рассказала? Так вот, вы ее так напугали, что она пацана в охапку и в Бодайбо рванула с каким-то мордастым парнем. Поди теперь разберись, что правда, а что она сама выдумала? Мне твои чувства вполне понятны. Только эта самая таинственная баба – сказка, хочешь – ищи сам. Не найдешь. Брат твой погиб случайно. – Он помолчал, вздохнул и добавил: – Ребят трое было. Один в бегах. Двое на даче прячутся… Пацаны. Слезы льют. Полны штаны дерьма: из-за них такая бойня в городе… Хочешь, убей, не жалко. Все равно не жильцы.
