– Но ведь, кроме этих собраний, по средам ведется еще какая-то работа? – не отступала я.
– Конечно. Те, кто желает углубленно изучать предмет, ходят сюда четыре раза в неделю. Общение, доброжелательная атмосфера многим нравятся, численность членов общества постоянно растет.
– Это хорошо, – сказала я. – А что за разделение на посвященных и непосвященных?
– Вам и это известно? – засмеялся он. При всем желании я не могла уловить ни в голосе, ни в его взгляде даже намека на беспокойство.
– Я заходила несколько дней назад и разговаривала с Любовью Ивановной.
– Вот как… Простите, я могу узнать ваше имя?
– Алла.
– Очень приятно. Всеволод Петрович, но отчество совершенно необязательно, хотя я помню, что гожусь вам в отцы. Может, мы пройдем в мой кабинет и поговорим? Я бы не хотел, чтобы у вас создалось о нашем обществе превратное представление, лучше вам обо всем узнать из первых уст. Вы не против?
– Нет, конечно.
– Тогда прошу.
Длинным коридором мы прошли в просторную комнату, больше похожую на библиотеку.
– Присаживайтесь, – кивнул Всеволод Петрович на диванчик в углу, с трудом втиснутый между двух книжных шкафов. – Чай, кофе? – спросил он.
– Спасибо, ничего не надо. – Он устроился за письменным столом и посмотрел на меня с улыбкой.
– Надеюсь, вы будете доброжелательным слушателем, – заметил он, как будто сильно в этом сомневался. – Читали кого-нибудь из русских философов?
– Бердяева, – пожала я плечами.
– Рериха, Блаватскую? – спросил он.
– Блаватская? – удивилась я. – Если я ничего не путаю, она исповедовала буддизм.
– Возможно, – кивнул он. – Людям свойственно все упрощать. Учение, которого придерживаюсь я, имеет некоторое сходство с идеями Блаватской, но давайте поговорим об обществе. Его основная цель – распространение принципов духовного единения человечества и всеобщего братства, а также сравнительное изучение религий и философии для воссоздания единой этической системы. Как видите, ничего особенно нового. Те, кто проникается нашим духом, могут вступить на путь земного ученичества, необходимым условием которого является подчинение своей физической природы целям духовного совершенствования. На этом пути есть две стадии, непосвященных и посвященных.
– И что открывается посвященным? – стараясь говорить как можно серьезнее, спросила я.
– Хотите, чтобы я ответил на этот вопрос в двух словах? Иногда на то, чтобы понять, уходит целая жизнь.
– Среди посвященных у вас только женщины? – спросила я. – Это с чем-то связано? Или я ошибаюсь?
– Действительно, пока у нас больше женщин. Прискорбно, знаете, но поисками истины сейчас из мужчин мало кто интересуется. Мы стараемся работать с молодежью, может быть, через какое-то время станет гораздо больше посвященных. Впрочем, все довольно условно, человек может постигать истину наедине с самим собой, не посещая наши собрания. Главное – дать толчок, заставить мыслить. Если у вас появится такое желание, милости просим.
– Спасибо, – кивнула я. – Знаете, Любовь Ивановна что-то такое говорила о новом мессии, который в настоящее время находится среди нас. Она случайно не вас имела в виду?
– Ох уж эти женщины, – засмеялся он. – Удивительно романтичные существа. Им обязательно надо кого-то обожествлять. Лично мне более симпатично слово «учитель». – Он поднялся из-за стола, и я тоже. – Если вы вдруг напишете статью, смогу ли я взглянуть на нее до того, как она появится в печати?
– У вас были проблемы?
– Слава богу, нет, – ответил он поспешно. – И я надеюсь, не возникнут, оттого и спрашиваю.
– Если я что-нибудь напишу о вашем обществе, вы прочитаете об этом первым, – пообещала я.
Всеволод Петрович проводил меня до дверей и на прощанье выразил надежду, что мы еще встретимся.
На улице было темно, фонари не горели, и я пожалела, что оставила машину во дворе. По дороге домой я размышляла о недавнем разговоре. Всеволод Петрович приятный, интеллигентный человек, увлекающийся философией, ничего плохого в этом нет. Из известных ему учений сляпал свое и вербует сторонников. Ну и что? «Общество» зарегистрировано, цели вполне благородны, а все эти определения: «посвященные», «непосвященные» – глупость. Мужики сейчас не занимаются богоискательством, они заняты в основном двумя вещами: либо деньги зарабатывают, либо пьют, так что нечего удивляться, что близкие ему по духу люди в основном женщины. В конце концов, соответствующие органы наверняка интересовались «обществом» и, если его разрешили, значит, ничего подозрительного не усмотрели. Лучше всего послать к черту частный сыск и заняться делом, как советовала Нелли Борисовна. Кстати, она же обещала, что убийца Акимова скоро будет найден, так что голову себе забивать вовсе ни к чему. Завтра с утра сажусь за работу, потом зайду к Ольге. Она, должно быть, мучается угрызениями совести.
Но, встав утром и выпив кофе, я поняла, что о работе даже думать не хочу. Я слонялась по квартире без всякого толка, когда в дверь позвонили. На пороге стоял молодой человек в спортивном костюме. Высокий, широкоплечий, длинные волосы собраны на затылке в пучок. Он что-то разглядывал у себя под ногами. Услышав, что дверь открылась, поднял голову и тут же выдал потрясающую улыбку.
– Вот это да, – сказал весело. – Значит, ты моя соседка? – Я терпеливо ждала, что последует за этим. – Я живу рядом, – кивнул он на дверь Лениной квартиры. – Хозяйка хотела забрать кое-какие вещи, ключ у нас один на двоих. Не возражаешь, если я оставлю его у тебя? Она должна прийти через час, а мне надо срочно уехать.
