– Но вы вернулись в город.
– Вернулась, потому что хотела встретиться с Колей.
– А что у вас вообще за отношения? – нахмурился Лев Кириллович.
– Сложные, – вздохнула я. – Вообще-то, мы любили друг друга, но странною любовью. То ругались, то мирились, то он женился, то я уезжала.
– Интересно.
– Еще бы.
– Я слышал, вы, сидя в баре, ему в физиономию бокал швырнули.
– Было дело. А потом как пошли маньяки, я поняла, что погорячилась.
– Подождите, – насторожился Лев Кириллович, – так вы связываете появление маньяков…
– Конечно, – перебила я, – чего связывать, тут и так все ясно. Мы поскандалили, и меня уволили с работы, потом я погорячилась – и в квартире появились какие-то отмороженные. Колька злится, вот я и решила, что надо его немного задобрить, и не стала возражать, когда он собрался со мной на дачу.
Лев Кириллович взирал на меня с недоумением. Должно быть, вид у меня в тот момент был придурковатый, чему я нисколько не огорчалась, потому что ни секунды не сомневалась: никакого отношения к ментам Лев Кириллович не имеет, то есть, может, и имеет, но зарплату получает в другом месте. У этого идиота ума не хватило перед приходом ко мне снять часы и два перстня, общая стоимость которых превышала стоимость моей квартиры. Может, вид у меня и вправду дурацкий, но в своей конторе я работала не зря и толк в таких вещах знаю. Помнится, у шефа были часики той же фирмы, правда, поскромнее, а сумму он назвал такую, что секретарь чайник уронила.
Если это не менты, выходит, дружки Мелеха, те самые, что кого-то автогеном разрезали (впрочем, может, врет Юрка, ему теперь тоже доверять нельзя). Главная моя задача, точнее, целых две задачи: убедить их в том, что я дура, и заставить искать Виктора. Не могу я жить спокойно, пока он в заточении, а то, что они его начнут искать, теперь сделалось мне совершенно ясным.
– А Виктора вы когда в последний раз видели? – вновь задал вопрос Лев Кириллович.
– Утром, четыре дня назад. Он на работу поехал.
– И что, на дачу не вернулся?
– Может, возвращался, меня-то там не было.
– И не звонил?
– Я звонила. На работу. Но его не оказалось на месте.
– То есть за эти четыре дня вы ни разу не виделись?
– Нет.
– И о том, что собираетесь на дачу с Мелехом, ему не говорили?
– Нет.
– Как же тогда преступники смогли устроить засаду на дороге?
– Откуда мне знать? Я никому ничего не рассказывала.
– А вы знаете, что за дачу ложных сведений…
– Знаю, меня уже пугали, когда я хотела на Мелеха заявление накатать за погром в квартире. Вас, говорят, за клевету еще привлекут…
– При чем здесь это? – разозлился Лев Кириллович.
– Как при чем? – возмутилась я. – Мне законы известны. И я вам рассказываю все как было. А вы хотите, чтобы я врала.
Мы еще какое-то время продолжали в том же духе, пока они, к моей радости, не убрались из палаты. Я хоть и вздохнула с облегчением, но ясно было: на этом дело не закончится, следовало что-то срочно придумать во спасение, а что тут придумаешь?
Я лежала, ломала сотрясенную голову и тосковала. Имелась еще одна вещь, не дававшая мне покоя: труп Мелеха. Если Мелех стал трупом, то зачем его было куда-то прятать? Перевозить с места преступления труп затруднительно и, с моей точки зрения, опасно. Отчего бы не оставить его возле машины? Но ведь увезли или закопали там же. Закопать, пожалуй, не годится, милицейские чины на место преступления выехать обязаны и должны были там все как следует осмотреть.
Тут опять посыпались вопросы: могли они найти труп, если он зарыт? Собака, пожалуй, смогла бы… или нет? Вот черт… Ведь как-то убийцы оказались в лесочке, значит, и следы их пребывания должны там остаться. Травка притоптанная, окурок, клочок одежды… в детективах, которые я читала, всегда что-то оставалось. Может, и осталось, только кто мне об этом сообщит? Юрка мог бы узнать, но ему теперь веры никакой…
Допустим, все-таки труп зарыли, опять вопрос: зачем? Какой смысл скрывать его, если есть живой свидетель нападения? От этой мысли мне совсем стало худо. Что, если они не планировали меня в живых оставлять и теперь начнут охоту? Нет, не годится. Если не планировали, так просто пристрелили бы. А тут по голове стукнули и смылись. А голос у типа в маске знакомый… Что он сказал? «Для твоей пользы». Вот так здрасьте, какая мне может быть польза от сотрясения мозга? А если бы по голове меня не били, поверили бы эти типы во главе со Львом Кирилловичем, что я несчастная жертва? «На ваших глазах, девушка, человека расстреляли, а вас отпустили как ни в чем не бывало…» Лев Кириллович в любом случае в мои сказки не поверит, он, в принципе, никому верить не способен, так что голову они мою зря…
«А ведь не зря, – внезапно пришла ко мне догадка, – стой я столбом или убеги куда, то помешала бы им устроить дела с трупом. Свидетели им действительно были не нужны, но не убийства, а того, куда этот труп внезапно исчез. А он почему-то должен был исчезнуть. А может, и нет никакого трупа?»
