Подруга достала объемную косметичку (ее наличие меня удивило, я не помнила, чтобы Груня пользовалась косметикой) и занялась моим лицом. Результат превзошел все наши ожидания.
– Да-а, – дружно сказали мы. Потом подруга задумалась и вдруг выдала:
– Между прочим, правда хорошо. Хана Витьку, баба ты красивая, а поведешь себя по-умному, он этим с «Сабурбана» враз башки поотшибает.
Тут меня вновь начало одолевать беспокойство.
– Груня, – робко начала я, – как-то это все-таки… Витька твой муж, и вообще…
– Не муж он мне, садюга. Когда в женихах ходил, клялся, что живность любит. Кота принес, подобрал на улице. Мы ему вместе блох выводили, худющий такой был, я на него без слез смотреть не могла…
– На Виктора?
– На кота, того, что он принес. Выходили, откормили, не кот стал, а конфетка, а потом он его вместе с остальными… вот сволочь. Скажи?
– Кота он зря, – пожала я плечами, – но понимаешь, если я ему начну глазки строить… Боюсь я, Груня. – Я шмыгнула носом и затихла, а подруга потрепала меня по плечу.
– Не боись, я этого дурака знаю как облупленного, мы всегда на полшага впереди будем. Главное, обо всем договориться и четко придерживаться плана. Он тебя первым делом поволокет в ресторан, пыль в глаза пускать. В ресторане никаких проблем, улыбайся загадочно, он это ужас как любит. Потом он скажет: «А не прокатиться ли нам в одно славненькое местечко?» – Тут Груня совсем другим голосом сказала: – Тьфу, придурок. – Но вновь перешла на деловой тон: – Ты для порядка покобенься малость, мол, я не знаю, а потом соглашайся. Дальше привезет он тебя на конспиративную квартиру, и сразу шампанское – на брудершафт. Ну, с поцелуями полезет, начнет хватать за коленки. Тебе надо смутиться и обо мне напомнить: мол, мы подруги и тебе неудобно. Как только мое имя произнесешь, ему удержу уже не будет, начнет жаловаться. На меня и на жизнь, но в основном на меня. В это время можешь расслабиться и ничего не бояться.
– Но ведь когда-нибудь ему надоест жаловаться на жизнь, – нахмурилась я.
– Конечно. Тут как раз появляюсь я.
– А как ты узнаешь, когда надо появиться? – Беспокойство во мне, вопреки Груниным словам, только крепло. – Как-то все это ненадежно.
– Ты, Васена, пойми, – принялась вправлять мне мозги подруга, – если я вслед за вами приду, то этот гад от всего открестится, будет орать, что он, мол, ни при чем, что ты, мол, сама пришла, и вид на себя такой напустит, как святая после аборта. Брать-то надо непременно в постели, тогда уж он не отвертится.
– Груня, – еще больше разволновалась я, – а вдруг ты раньше придешь или позже? Если я твоему Витьке в глаз дам, он мне точно помогать не станет.
– Договоримся об условном сигнале. Этот гад, как тебя в постель уложит, непременно свет выключит. У него на брюхе татуировка неприличная, он стесняется ее и всегда свет гасит перед тем, как раздеться. Ключ от его фазенды у меня есть… Не то чтобы меня его шашни волновали, просто из принципа свистнула у пьяного и сделала дубликат… Как свет погаснет, я сразу бегом в квартиру, он только-только штаны снять успеет. Все будет в лучшем виде, главное – не дрейфь и меня слушай. Я малость поскандалю и удалюсь, а ты реви и тоже на жизнь жалуйся. Он вообще-то не совсем конченый и, коли вышло такое дело, решит помочь. Только втолкуй ему все как следует. Витька великий путаник. Надо, чтоб до него докатило. Поняла?
– Поняла. – Я в очередной раз вздохнула и опять забеспокоилась: – Вот ты уйдешь, я ему втолковывать буду, и все это на постели? А если он, чего доброго…
– Я позабочусь, чтоб ему после моего визита уже ничего не хотелось, – заверила меня подруга.
– Ну, ладно, – без особой охоты согласилась я. Тут хлопнула входная дверь, и мы замерли, как по команде.
– Витька, – ахнула Груня, – а на тебе туфель нет.
С обувью вышла незадача, у Груни нога на размер больше, пришлось напихать в носы туфель ваты. Это потребовало некоторого времени. По холлу кто-то протопал, а потом мужской голос горько возвестил:
– Человек домой вернулся, денег принес, и что? Всем на это наплевать…
Груня подхватила Пафнутия, до сей поры лежавшего на банкетке, и позвала меня:
– Пошли в кухню.
Немного волнуясь, я последовала за ней. С непривычки к высоким каблукам ноги у меня в коленях разгибались неохотно, да и паркет был скользким, так что я сосредоточилась на ходьбе и потому Витьку заметила, только столкнувшись с ним нос к носу.
– Здрасьте, – проблеяла я, отступая на шаг.
– Привет, – ответил Витька, тоже отступая и разглядывая меня.
– Ну, и чего ты вылупился? – спросила Груня муженька голосом, далеким от приветливости. – Это моя подруга, и глаза не пяль. У нее таких, как ты, штабеля у подъезда, так что не трудись понапрасну.
Штабеля у подъезда Витьку ничуть не тревожили, даже наоборот, он потопал за нами в кухню, хотя как раз возвращался оттуда, плюхнулся на стул с гнутыми ножками, чем вызвал у меня беспокойство, потому что стул выглядел изящной игрушкой, а вот Витька не очень, я имею в виду это самое изящество. Роста он был невысокого, но очень внушительной комплекции. В белой футболке, он почему-то походил на злого Кинг-Конга. Казалось, вот-вот начнет бить кулаками в грудь и заорет дурным голосом.
Однако Витька вовсе не орал, а улыбался мне, сидя напротив. Физиономия его была круглой, курносой, с пухлыми губами и шрамом на подбородке в виде полумесяца. Надо сказать, шрам ему шел необыкновенно. Выражение лица у Витьки было простодушное, глаза смотрели на мир с некоторой придурковатостью, а шрам придавал ему что-то героическое и даже загадочное.
