бородатого талиба, с упоением совершающего намаз, обращаясь к преподобному архату Яриле.
Можно, конечно, попытаться скрестить укроп и штопор, но кто будет есть укроп из нержавеющей стали и кто будет открывать бутылки мягоньким зеленым штопором?
Между тем в романе «Крест и посох» тенденция к духовному синкретизму лишь обозначена ярче, высказана громче обычного. Она получила все права гражданства в отечественной фантастике. Сколько раз на протяжении 90-х годов звучал у наших фантастов тезис: все религии говорят примерно одно и то же. Или — с каким-то необъяснимым упоением: все религии лгут! С этой точки зрения издание книги Максима Орлова весьма полезно. Надо довести всякую концепцию до логического завершения, чтобы понять, прекрасна или безобразна ее суть, есть ли в ней крупица истины или один полночный кошмар. Максим Орлов довел. Желающие могут полюбоваться.
Кстати, такой же нежизнеспособный гибрид получился и с чисто литературной точки зрения. Славяно-киевская фэнтези в том виде, в котором она сложилась в особый поджанр, не терпит психологического реализма, не любит флирта и всяческой эротики, ужасно театральна и невозможна без эпического пафоса. Волкодав не улыбается. Владигор не занимается рефлексией. Богатыри знают битву и «княжеский пир», им некогда углубляться в «странности любви».
Максим Орлов попытался привить волхвам и дружинникам стиль мышления и образ действий, характерные для людей XX века в изложении толстого литературного журнала 1970-х годов. Добавил эротических сцен. Вероятно, автор замыслил некое «творческое развитие» славяно-киевской фэнтези, расширение ее рамок. Вышло иначе. Та же Твердислава, с коромыслом на плечах философствующая о тайнах мироздания да еще цитирующая едва-едва припрятанного Канта, ничего, кроме уныния, вызвать не способна. Очень сбивает с толку, когда выясняется, что тот же Тур, ведущий с Глебом диспут о душе человеческой, в юности явно читал Сартра и Камю, а к зрелости окунулся, как видно, в Бердяева.
Скорее всего в некоторых направлениях массовой литературы замена амплуа на полноценных персонажей просто невозможна, да и не нужна. Волхвы и фрейдизм несовместимы.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ БЕЗ ГРАНИЦ
Крепко сбитый сюжет романа, хороший язык, нежелание объяснять грамотному читателю прописные истины, обилие (в лучших традициях русского постмодернизма) аллюзий, вторых планов, скрытых и открытых цитат — все это говорит о том, что Яков Трошин не новичок в литературе. Действительно, его имя, вероятно, известно любителям политического детектива. Но в фантастике он появился впервые и потому, наверное, с законами жанра обходится весьма вольно.
Судите сами: четыре молодых человека — Алекс, Антон, Денис и Павел — вдруг невесть откуда (во всяком случае, в тексте романа об этом ничего не говорится) получают сверхвозможности, один набор которых заставляет подозревать автора в том, что он перебрал все прочитанное. Парни могут свободно перемещаться во времени и пространстве, общаться на любом языке, они неуязвимы для любого оружия, спокойно могут подключаться к любым каналам информации и связи… Хорошо хоть, Трошин не сразу раскрывает ВСЕ их возможности! Впрочем, и задача, которую они себе поставили, выглядит круто. Они собрались ни много ни мало «повоспитывать» человечество. Говоря точнее, наши «процессоры» в одну прекрасную полночь запрещают на планете Земля убийство людей. О чем и сообщают по всем (!) радио- и телеканалам в 0 часов 0 минут по Гринвичу. При этом предлагают «людям доброй воли» сообщать о возможных или уже свершившихся (sic!) злодеяниях по телефону, номер которого легко запомнить (11-111), обещая спасти убиенных.
Не берусь судить, насколько эта цифра соответствует реальной статистике тяжких преступлений на нашей планете, да это, наверное, и не важно. Как верно заметил Станислав Лем в одной из своих последних статей: «Если погибнет один человек, для другого человека это может иметь не только эмоциональное значение. Если погибнет десять человек, это будет восприниматься совершенно иначе. Но мы не в состоянии de facto «почувствовать» никакой разницы между той информацией, что погиб миллион людей, и той, что — тридцать миллионов, а тот, кто говорит, что он чувствует разницу (кроме разницы в цифрах), лжет, сознательно или бессознательно». Я. Трошин позаботился о том, чтобы читатель «поверил» в то, что новоявленные воспитатели человечества способны на такое. Собственно, весь фантастический антураж и понадобился именно для этого.
Технология деятельности героев романа продумана очень детально и заслуживает того, чтобы посвятить ей несколько строк (в самом романе нет краткого изложения схемы, но при некотором усилии ее можно реконструировать). Итак, у телефона в некоем офисе сидит Катя, подруга Дениса, непрерывно принимает сообщения и тут же заносит их в специальную базу данных на некоем- сервере. Спасатели (автор специально, насколько я понимаю, нигде не дает определения деятельности своих героев, и мне приходится по мере своего воображения придумывать определения-дефиниции) последовательно изучают поступающие данные, выясняют в общих чертах, где и когда совершено преступление, отправляются в искомое место ДО момента совершения убийства и нейтрализуют убийцу.
Чтобы не возникли хроноклазмы, разработана хитрая система: после того как точно установлено, кто именно поднял руку на человека, спасатель возвращается в прошлое к началу суток и именно в этот момент набрасывает на будущего убийцу энергетический (силовой) кокон, не позволяющий тому совершить преступление. А следующий спасатель вернется в прошлое на долю микросекунды позже, чтобы не отменить действия предыдущего спасателя! И все после этого будут терпеливо ждать, когда же на сервере появится новое сообщение о преступлении.
Должен заметить: о мастерстве автора свидетельствует и тот факт, что описание всей этой механики выполнено весьма непринужденно, без длительных наукообразных рассуждений и рисования схем-графиков, хотя мне лично, чтобы удостовериться в отсутствии «петель времени», пришлось-таки начертить на листке несколько замысловатых диаграмм. Впрочем, при чтении сомнений в «достоверности» этого фантастического действа не возникает.
Автор хорошо прописал психологические изменения в восприятии всего происходящего героями книги. У читателя возникает чисто физическое ощущение того, как с предотвращением каждого очередного преступления у молодых парней накапливаются усталость, отвращение к грехам человеческим, нарастает отчаяние, боязнь того, что с этими авгиевыми конюшнями им не справиться, что они не рассчитали своих сил. Спокойное ощущение своего превосходства и шапкозакидательские настроения первой части романа переходят в третьей в свою противоположность — дерганый сюжет, перемежаемый интерлюдиями, спорами, воспоминаниями… Если в начале своей деятельности герои нетерпеливы, боятся упустить даже минуту, то потом, после сотен расследований, уже не спешат. На очередное «дело» они идут с какой-то обреченностью, вымотанные до предела. Простой подсчет показывает, что за эти сутки каждый из них прожил около десяти относительных лет, и это просто не могло не изменить их. Утешением служит лишь то, что в каждый новый прожитый день первое тревожное сообщение на сервер поступает чуточку позже, чем предыдущее. И читатель вместе с Катей и героями получает вознаграждение, когда сидит у молчащего телефона в конце суток и так же, как они, надеется, что тревожный звонок не раздастся.
К чести автора, он не опускается до нравоучений, и герои романа просто делают свое дело. Нет в книге и примитивного «давления на жалость»: убийца есть убийца и должен быть наказан независимо от
