бесследно пропали и Текс, и два канадских программиста, а малолетний хакер Юрик попал под машину и находится в коме, между жизнью и смертью.
Дмитрий записывает все данные на диск. Но что с этим диском делать дальше? Кто даст гарантии, что этой информации поверят? Да и вообще, плохо ли, что в наш мир придет чужая элита, пусть хотя бы и военная? В таких случаях авторы романов, как правило, прибегают к двум вариантам концовок: хеппи-энду (герой несет информацию в газету, и все человечество поднимается на борьбу с захватчиком) или концовке а ля Х-файлы (добытая информация отправляется спецслужбами в закрытое файлохранилище, а герой либо забыт, либо убит). В. Назаров, видимо, отдавая дань читателям-эстетам, выбрал третий вариант — открытый финал.
В финале Дмитрий знакомо сидит, прижав диск к груди, и просчитывает глухие, кривые, окольные тропы своего (и планеты) будущего. Ведь он уже начал догадываться, что реальная картина событий еще более страшна и непредсказуема — открытый им параллельный мир тоже подвергается давлению извне, и здесь цели совсем неясны, хотя и более глобальны. Да и в нашем мире полным ходом идет разработка аппаратуры для прокола континуума. И Дмитрий приходит к выводу, что ничего реального он сделать не в силах, он не герой, а лишь маленький человечек с большим грузом страшного знания на плечах. Занавес.
Роман занимателен, роман хорошо написан. Читатель-эстет, обычно оценивающий стиль по первым абзацам, непременно приобретет эту книгу. Читатель-«сюжетник» вдохновится динамичным повествованием, «эмоционал» — начнет сопереживать страданиям хакеров. Однако привязка к конкретным текущим политическим событиям придает книге налет однодневности, сиюминутности. И хотя при таком раскладе роман имеет хороший шанс получить какую-либо НФ-премию, есть вероятность, что через десяток лет книга потеряет актуальность и станет неинтересной читателю.
ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО — ЛЮБОВЬ
Долгий путь проб и ошибок наконец привел издательство «Новая Космогония» к настоящему коммерческому успеху. Целый год издательство экспериментировало, выпустив более десятка романов, нестандартных как по форме, так и по содержанию. Однако правильное позиционирование и успешный менеджмент позволили издателям привлечь к своим книгам довольно широкий круг читателей от традиционной аудитории любителей фантастики до маргиналов всех мастей и ориентаций. Эклектичный, на первый взгляд, состав серии странным образом объединил достаточно разновекторную публику.
Однако «Новая Космогония» попыталась пойти еще дальше и интегрировать своих читателей не только в рамках одной серии, но в рамках одной книги. И это издательству удалось. Цифры говорят сами за себя. Первоначальный пятитысячный тираж книги Инги Лавренцовой «Любовь патологическая и земная» за неполных три месяца продажи вырос почти в десять раз. Казалось бы — несомненный успех. Но не будем торопиться.
Далее. Самый поверхностный анализ текста указывает на то, что он написан мужчиной. Повествование ведется от первого лица персонажем по имени Анджей Снегурский. Сам роман, по сути, представляет собой описание поведения героя, которым движет исключительно его либидо. И описание, надо сказать, мастерское. Если же к этому добавить, что действие происходит в мире, как две капли воды похожем на тот, что описан в дилогии «Звездная тень» Сергея Лукьяненко, врача-психиатра по образованию, то возникает резонный вопрос: не является ли имя Инга Лавренцова псевдонимом известного писателя, пожелавшего не отождествлять себя с сомнительным бестселлером.
Итак, перед нами Земля недалекого будущего. Наша планета имеет статус наблюдателя при галактическом Конклаве. Люди — в качестве Слабой расы — находятся под консультативной опекой Сильных рас. В один отнюдь не прекрасный день XXI века, столкнувшись с колоссальной космической мощью, они автоматически были низведены до уровня обслуживающего персонала дорогой гостиницы.
И все же человечество заслужило право на жизнь и относительную свободу благодаря своей уникальной способности к творчеству и абстрактному мышлению. В одночасье художники, писатели, музыканты, кинематографисты, а также дизайнеры и кутюрье стали супервостребованными профессиями. Столетиями бороздящие вселенную прагматичные пришельцы были потрясены этой сферой деятельности землян. Любые их попытки воспроизвести увиденное в собственной среде оказались безуспешными. Из беллетристического опуса получался бухгалтерский документ, из живописного полотна — идеальная фотография, из кинофильма — документальный репортаж. И тогда на совете Конклава было принято решение превратить Землю в «резервацию искусства». Людей кормили и одевали, позволяли свободно перемещаться, лишь бы они творили: любовные романы для Алари, кинобоевики для Даэнло, пейзажи для Хикси и шлягеры для Торпп.
Как известно, лилиям прясть негоже; бароны пируют, скоморохи развлекают. Поэтому все произведения землян создавались без непосредственного участия Сильных рас. Небесные покровители лишь снабжали творцов-людей необходимыми технологиями и материалами. Таким образом, ко времени начала повествования 40 % населения Земли составляла богема, другие 40 % — обслуживающие их технари, а оставшиеся 20 %, как, наверное, догадались наиболее продвинутые читатели, занимались космическим извозом.
Главный герой романа, писатель Анджей Снегурский, получает от своего литературного агента необычный заказ. А надо сказать, что Анджей привык писать любовные романы из жизни негуманоидов. Он прекрасно изучил материал, знает все подводные камни. Из-под его пера вышло уже более двадцати книг, некоторые из которых стали бестселлерами. Новый же проект необычен тем, что это должно было быть повествование о любви землянина к девушке гуманоидной расы с планеты Араке. Снегурский вообще не представляет, что в Конклав входит какая-то гуманоидная раса, кроме человечества. Он пытается навести справки, но БВИ (Большой Всемирный Информаторий) данных об Араксе не выдает.
После прихода Чужих на Земле пышным цветом расцвело множество сект. И членом Церкви Бумажного Носителя состоит наш модный автор. Прихожане собираются каждую четную пятницу месяца, читают книги, напечатанные на настоящей бумаге, пьют натуральное вино, едят свежее мясо и овощи и предают анафеме все технологии, пришедшие на Землю вместе с пришельцами: в основном дешевую синтетическую пищу (между прочим, раз и навсегда решившую проблему голода) и «безосновные» носители информации (между прочим, позволившие создать БВИ). В общем, ребята вполне неплохо устроились.
Придя в расстроенных чувствах на очередную такую мессу, Снегурский сталкивается там с миловидным существом по имени Инга (!), которая, конечно же, оказывается уроженкой планеты Араке, прибывшей к нам для изучения земной литературы. Узнав о затруднениях Анджея, она с энтузиазмом берется ему помочь. С этого момента фантастика плавно перетекает в психоделику. Структура повествования претерпевает серьезные изменения. Теперь все подается как текст нового романа Снегурского, в котором он описывает свои реальные отношения с Ингой.
В первый же вечер молодые люди становятся любовниками. Сцена их встречи описана очень ярко и предельно откровенно. Снегурский уже не в состоянии думать ни о чем другом. Страсть пожирает его. Тут- то Инга и предлагает сочетаться законным браком — но по законам ее родной планеты. Не раздумывая ни минуты, Анджей соглашается. Кабина «нуль-Т» переносит наших героев в посольство Аракса на Земле. Там все уже готово к церемонии. В тело Снегурского что-то втирают, он что-то выпивает, после чего его одевают в пурпурные одежды сестры Инги (оказывается, на Араксе все женщины — сестры) и отпускают с миром. Через некоторое время он очнется у себя дома рядом с молодой женой, которая, заявив: «Теперь я всегда с тобой», категорически откажет ему в близости и, чмокнув в щечку, упорхнет изучать земную литературу.