снял, затем вновь водрузил на нос и кивнул на стул:
– Садись.
Я села и только тогда поздоровалась, не удержалась и улыбнулась. Дядя Миша, наблюдая за яичницей, глянул через плечо и ворчливо спросил:
– Чего лыбишься? Жизнь радует?
– В жизни обнаружились большие проблемы. Вы на деда моего похожи… не обижайтесь.
– А чего обижаться? Дед и есть. Седьмой десяток разменял, давно пора на кладбище, а мне все отгулы дают… Ты одна?
– Одна. И во дворе вроде пусто.
Он махнул рукой и поставил сковородку на стол.
– Ко мне не сунутся. Я старый человек, но все же им не по зубам. Бери вилку, угощайся.
– Спасибо, – ответила я. – Можно руки помыть?
– Конечно. По коридору прямо.
В ванной, которая состязалась по тесноте с кухней, точно намереваясь попасть в Книгу рекордов Гиннесса, я тщательно умылась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Увиденное меня удовлетворило, я совершенно не похожа на женщину с большими проблемами.
Дядя Миша к моему возвращению нарезал хлеб, колбасу, выложил на тарелку зеленый лук и петрушку. Подумав, достал поллитровку из холодильника, мы выпили по рюмке, закусили, и он спросил:
– Зачем пожаловала?
– За помощью, – почесав бровь, ответила я, надеясь, что звучит это не слишком нахально.
– Славка – твоя работа?
– Нет.
– А баба его?
– Конечно, нет.
– И то хорошо. Я уж думать начал, а ну как крыша у тебя взаправду поехала?
– С крышей вроде бы все в порядке, а вот с остальным… Дядя Миша, что тут за дела творятся?
– А мне откуда знать? – хихикнул он. – Я в чужие дела не лезу. А своих нет. Были да все вышли. Теперь я одинокий пенсионер, живу тихо, как мне и положено.
– Скромничаете.
– А скромность пожилого человека украшает. – Он налил еще по одной и посмотрел на меня серьезно. – Я тебя, девонька, предупреждал: в этом осином гнезде тебе не место, раз ты с прежней жизнью завязать решила. А ты не послушала…
– Кому ж я дорогу перешла?
– Может, и не перешла… знаешь, как говорится: оказалась в ненужном месте в ненужное время… Давай за удачу, само собой твою. Мне теперь она не нужна, дал бы бог здоровья.
Мне стало ясно: сюда я пришла зря, но отступать так просто не хотелось, и я попробовала еще раз:
– Кому было нужно, чтобы Славка на кладбище оказался?
– Славку свои кончили. Парень он никудышный. За счет дружков держался, да, видно, надоел… кто-то решил его место занять, а ты пришлась весьма кстати. Небось Еремей твердо уверен: твоих рук дело, и шарить вокруг не будет. А человечек местечко пригреет и тебе спасибо не скажет. Уходить тебе надо. Ничего ты здесь не добьешься, только жизнь свою угробишь зря… Ну что, послушаешь?
– Я старших всегда слушаю…
– А живешь своим умом? Тоже правильно. Только концов тебе не найти. И это мое последнее слово. – Он задумался, а я ждала, вдруг еще что скажет. – Между двух огней ты, девонька, оказалась, – вздохнув, заявил он.
– Почему между двух?
– И об этом я тебя предупреждал. Помнишь? Нет? А зря. Ты за что сидела?
Я привалилась к стене и на дядю Мишу посмотрела с улыбкой:
– А то вы не знаете.
– Я-то знаю. Оттого и говорю. Эх, молодежь… Ты б хоть поинтересовалась, кто рядом с тобой в ресторане отирается. Зинкин хахаль, к примеру…
Договорить он не успел, кухонное окно, выходящее на улицу, со звоном разлетелось, а на пол что-то упало, я не сразу поняла что, запахло паленым. Дядя Миша вскочил и длинно выругался, такого мата я еще не слышала, хотя сама была на многое способна. Столб огня взвился вверх в нескольких сантиметрах от моих ног, а старик крикнул:
– Уходи!
Я бросилась к двери, к этому моменту вспыхнули занавески на окнах. Когда я наконец поняла, что происходит, половина кухни была в огне.
Вслед за дядей Мишей я выскочила в коридор, и тут он вдруг точно споткнулся и начал медленно
