дрючки махом раскусит. Тебе не справиться.
Поджав губы, я взглянула на Женьку, а потом поинтересовалась:
– Сама пойдешь?
– Конечно, раз речь идет о моей жизни. К тому же я созрела для новой любви.
– А как же мент?
– Не говори мне о нем. Мента мне только не хватало, тогда уж точно укокошат.
Тут я сообразила, что никакого психоаналитика в моем детективе не было, Женька отказывается от мента и собирается завести роман с психоаналитиком и таким образом изменить сюжет. Если ей это удастся, то, возможно, она не только останется в живых, но даже выйдет замуж, хотя я бы за Анькиного шефа ни за что не пошла. Во-первых, ему уже около пятидесяти, во-вторых, он был трижды женат, а в-третьих, у него такая внешность, что ему б не психиатром работать, а в колокол бить в соборе Парижской Богоматери. Но это, конечно, Женькино дело. Опять же, как ни крути, речь идет о ее жизни. И я бы, наверное, тоже старалась изменить сюжет. А вдруг она его так изменит, что в конце укокошат меня? Я тяжко вздохнула и попробовала избавиться от этой мысли.
– Ты чего приуныла? – проявила любопытство Женька.
– Психоаналитиком, пропавшими без вести женщинами и всякими там адвокатами занимаешься ты, а мне что делать?
– На работу иди. Будет что сообщить, позвоню. Да, ключ от квартиры мне оставь и от машины, конечно, тоже. – Последнее мне особенно не понравилось.
– Как я тебе ключ от машины оставлю, если он вместе с машиной у Паши?
– Ну так забери ее…
– Хорошо, – кивнула я и отправилась на работу.
Целый день у меня все валилось из рук, так что Верка даже предложила:
– Может, пойдешь домой?
Домой мне не хотелось. Чего там делать, сидеть в четырех стенах и думать все о том же? Женьке легче, она хоть делом занята.
Подружка позвонила около двух.
– Значит, так, на адвокатов этих ничего нет, люди как люди, работают себе потихоньку, в основном заняты гражданскими исками. Двое женаты, один холост, молодой, двадцать семь лет, перспективный, интуиция подсказывает – он наш. Как считаешь?
– Никак, – отмахнулась я. – Мне интуиция ничего не подсказывает. Хочешь, съезжу к ним в контору, узнаю, кому из них была адресована рукопись и что он думает по поводу ее содержания?
– Не вздумай, – разозлилась Женька. – Вообще-то я тебе знаешь чего звоню? Мне скоро к психоаналитику идти, я ж должна быть неотразимой, надену-ка я твой брючный костюм, персиковый.
– Надень, – согласилась я.
– Брюки мне длинноваты, надо их подрезать.
– Только попробуй.
– Если честно, я уже подрезала, – покаянно пробормотала Женька, а я бросила трубку. Черт знает что происходит. Верка взглянула с сочувствием и только собралась сказать что-нибудь бодрящее, как в нашей комнате появился Денис.
– Не пора ли нам обедать? – спросил он с подозрительной жизнерадостностью, глядя на меня. – Я тут один ресторанчик обнаружил… Верка покосилась на него, а потом подмигнула мне, до меня наконец-то дошло, что имеет в виду Денис, и я спросила:
– Ты меня приглашаешь?
– Надеюсь, ты не против, – растерялся он.
Конечно, я была не против, и мы пошли обедать в ресторан, совсем как в добрые старые времена, когда мы считали, что любим друг друга и должны жить вместе…
– Кажется, я женюсь, – ни к селу ни к городу брякнул Денис, как только мы сделали заказ. В другое время я бы свалилась со стула от такой новости, но сегодня даже бровью не повела: иные мысли одолевали.
– Ты не против? – спросил бывший возлюбленный и робко кашлянул.
– Нет, разумеется, – ответила я. – Слушай, а ты знаешь типа по фамилии Козырев? Николай Петрович, кажется…
– Я о нем слышал, как, впрочем, и каждый человек в нашем городе, – нахмурился Денис. – С какой стати он тебя вдруг заинтересовал?
– Так… гуляли с Женькой, увидели его дом…
– Дом, – Денис презрительно хмыкнул. – Зимний дворец. Тридцать комнат, сауны, два бассейна. Скажи на милость, зачем ему все это? Он явный псих.
– Может, ему нравится быть богатым.
– Я женюсь, ты слышала?
– Да, конечно… Этот Козырев, по-моему, женат?
– Был, ну и что? Теперь вдовец, какая-то темная история со смертью жены…
