– Вряд ли. У него дела поважнее. Пока. За мной должок.
– Можешь не сомневаться, – бросил он мне вдогонку.
Я вышла из гостиницы, весело хихикая, напротив был бар, привлекающий страждущих яркой вывеской.
«Ну как тут не соблазниться», – покачала я головой и побрела через дорогу.
Я сидела в углу, спиной к остальным гражданам и пялилась в стену, поэтому пропустила появление Лукьянова. Он неожиданно возник рядом, сурово посмотрел на меня и заявил:
– Был уверен, что найду тебя именно здесь.
– Подходящее местечко, правда? – усмехнулась я.
– Для тебя, вне всякого сомнения. Надираешься в одиночку? – спросил он.
– Это минеральная, – кивнув на стакан, сообщила я. Он не поверил, взял стакан, понюхал и поставил его на стол.
– Надо же. Я думал, напьешься как свинья.
– Да я бы напилась, но нельзя. Закодированная. Сдохнешь, чего доброго. А я еще молодая, пожить хочу.
Он плюхнулся на стул рядом.
– Ладно, двигай домой. Там тебя Сашка ждет. Поди, соскучился.
– Занятно ты проводишь время, – косясь на него, сказала я.
– Как умею. Надо же человеку иногда расслабиться.
– Ага. Я узнала ее. Это жена Игнатова.
– Слава богу, что она с перепугу не узнала тебя. Рванула к муженьку.
– Ты расстроился?
– Слов нет.
– Тогда извини.
– Слушай, – поерзав, сказал Лукьянов. – Твой Дед хочет, чтобы Игнатов сел в тюрьму, мои хозяева тоже этого хотят. Работа есть работа. Ты же знаешь правила игры. Не валяй дурака и двигай домой.
– Правила игры я знаю, – кивнув, согласилась я. – Только почему-то мне кажется, что мы опять по разные стороны баррикады. А?
– Креститься надо, когда кажется, – зло фыркнул он.
– Есть проблема: я неверующая.
Больше сказать друг другу нам было нечего, я поднялась, намереваясь уйти, но не удержалась и задала еще один вопрос:
– Ты когда успел ее охмурить?
– Сегодня.
– Молодец. Хвалю. Только, по моим сведениям, она не из тех, кто ложится с мужиком в первый вечер.
– Она не лучше других. И не хуже.
– Ну-ну. Сдается мне, обрабатывать дамочку ты начал задолго до того, как мы узнали, что за этими убийствами стоит Игнатов. Это что, интуиция?
– Дура! – рявкнул он так, что люди за соседними столами повернулись в нашу сторону. – Ревнивая дура!
– Это ты зря, – покачала я головой. – Ревновать тебя мне и в голову не придет. К тому же не такая я дура. То есть дура, конечно, но точно знаю, что два плюс два будет четыре.
– А это ты к чему? – хмыкнул он.
– Так, философствую. Привычка такая. Мне теперь пить нельзя, вот я и философствую.
Я зашагала к двери, чувствуя, что он смотрит мне вслед. Тяжело смотрит.
Весь следующий день я бродила по квартире и размышляла. Картинка не складывалась. Корежило ее то в одну сторону, то в другую, а я терла виски и вновь начинала свои логические построения, пока не поняла: грош им цена. Ни одной реальной зацепки. Лукьянов прав, что разозлился на меня. Его желание подружиться с женой Игнатова вполне естественно, авось да и узнает что-то путное. Как бы я ни злилась, а он и в этом прав: работа есть работа. А всякие там чувства… хрень, одним словом.
Позвонила Ритка.
– Ты про день рождения помнишь? Если есть интерес, то собирайся, ждем на углу Матвеевского спуска, там, где гастроном.
Я быстро переоделась, поехала на машине. Ритка ждала меня, держа под руку мужа. Он кем-то числился в штате Деда, много пил, испытывал большой интерес к блондинкам, в общем, не ясно было, отчего Ритка до сих пор его терпит. Может, он у нее вместо собаки. Иллюзия присутствия близкого существа. Чтобы в огромной и пустой квартире не пугаться, когда в зеркале мелькнет собственное отражение.
