– Успокойтесь. Идите в ресторан, сядьте за столик, закажите что-нибудь. Я буду через двадцать минут. К вам может подойти мужчина. – Я коротко описала, как выглядит Вешняков. – У него есть телефон, пусть он мне перезвонит.
Я набрала номер Артема.
– Она только что звонила. Ждет в ресторане. Должна ждать, – поправилась я.
– Понял.
В ресторане железнодорожного вокзала были заняты все столики, я быстро оглядела зал. Вешняков с Ниной Рагиной сидели в центральном ряду, Вешняков улыбался и держал руку на ее ладони. Нине было тридцать, но сейчас я бы легко дала ей все сорок. Лицо землистое, взгляд затравленный, руки дрожат. Она увидела, как я подхожу к столу, судорожно облизнула губы и сказала:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – кивнула я, устраиваясь с ней рядом. – Нина Михайловна, что произошло? – спросила я.
– Сегодня?
– И сегодня тоже. Начнем по порядку. С убийства Игнатова.
Она долго смотрела на меня, потом перевела взгляд на Вешнякова. Он пожал ее руку, и она решительно кивнула.
– Хорошо. Мама заболела, и я отпросилась у Лили, у хозяйки, на весь день. Она была не очень довольна, хоть вида не показывала, но я поняла. Вот и осталась в тот вечер допоздна. Обычно я в восемь ухожу, а тут решила в двенадцать, последняя маршрутка в 23.55 уходит, как раз до моего дома. Выстирала белье, стала гладить…
– Подождите, но соседи видели, как вы покидали дом как обычно, в восемь.
– Да это хозяйка меня в магазин отправила. Ей мороженого захотелось, я и побежала, а назад вернулась через заднюю калитку. В супермаркете «Снежной королевы» не было, а хозяйка именно ее заказывала. Я на маршрутке две остановки проехала до «Белого медведя», там выбор большой. А назад на троллейбусе, потому и вошла через заднюю калитку, так с остановки ближе.
Мы с Вешняковым переглянулись и дружно вздохнули, вот уж действительно все предусмотреть невозможно.
– Что было дальше?
– Я гладила белье, дверь в комнату была закрыта. Хозяин сидел в своем кабинете, я ему туда чай относила. Хозяйка зашла ко мне. Я всегда в этой комнате белье глажу, прилягу иногда, когда хозяев нет, потому вроде как своей считаю. Ну вот, хозяйка ко мне зашла, спросила, когда уходить думаю. Я сказала: «Доглажу и пойду». Она со мной попрощалась, пошла наверх, в спальню. Минут десять после этого прошло. Мне вроде шум послышался. Я телевизор потише сделала, потом вообще выключила. Я даже не испугалась сначала, просто насторожилась – непонятно, что там происходит. Слышу, кто-то говорит: «Давай наверх». Я хотела выглянуть и вдруг так перепугалась… Вместо того чтоб выглянуть, свет в комнате выключила. Тут выстрел, потом второй. Я окно открыла и не помню, как выпрыгнула. А бежать сил нет. Отползла в кусты, лежу, тут и в третий раз выстрелили. Времени прошло много, я замерзла, а встать не могу. Потом, смотрю, из дома вышли двое. И через заднюю калитку на улицу. Я хотела в дом войти, милицию вызвать…
– Почему не вызвали? – спросил Вешняков.
– Не знаю, – покачала она головой. – Испугалась. Прибежала домой, все ходила по комнате и думала. Хозяин с местной властью не ладил, я же разговоры-то слышала. И про вас он говорил, когда статью эту в газете напечатали, про то, что Всеволод Владимирович расправился с убийцами своей дочери. Хозяйка назвала вас… плохо о вас сказала, а Всеволод Владимирович ей в ответ: «Ты не права, Лиля, она человек порядочный. Выходит, ее используют. Жаль, что у нас с ней разговора не получилось». Что теперь мне делать? Я уехать хотела. Но куда, к кому? У меня и денег-то нет. Двести рублей всего и осталось. Мама болеет…
– Почему вы вдруг решили уехать? – спросила я.
– Так ведь он приходил сегодня.
– Кто? – нахмурилась я, не очень понимая, куда она клонит. Ведь из ее рассказа следовало, что убийц она видела лишь на улице, в темноте и их лиц не разглядела.
– Я вам не сказала. Накануне к нам электрик приходил. Хозяев дома не было, я в магазин пошла, возвращаюсь, а на крыльце мужчина этот топчется. Ну я и спрашиваю, что надо, а он: «Я из горэнерго, показания счетчика снимаю». Я говорю: приходите, когда хозяева дома будут. Он плечами пожал и ушел. А сегодня звонок в дверь. Открываю, стоит мужик этот. Смотрит, ухмыляется, говорит, к отопительному сезону готовимся, трубы проверить надо. А я вижу, рожа-то знакомая, но помалкиваю. По трубам постучал, на меня все смотрит и лыбится. А у меня сердце в пятки ушло. Неспроста, думаю. Тогда электрик, сейчас водопроводчик… Собрала кое-какие вещи и бежать.
– Нина Михайловна, – мягко сказал Вешняков, – выходит, убийц Игнатова вы не видели, слышали лишь голос одного из них.
– Да. Все так и есть.
– Не густо, – с сожалением заметил Артем, глядя на меня.
– Теперь о самоубийстве Игнатова и речи быть не может, – нахмурилась я. – И охрана Деда замешана в убийстве. По крайней мере, один из охраны. Зато какой. Нина Михайловна, ваша хозяйка своих сердечных тайн вам не доверяла?
– Меня уже спрашивали. Был у нее кто-то. Появился с месяц назад.
– С месяц? – уточнила я.
– Да, в самом начале сентября замечать стала. Она уходит куда-то, радостная, глаза горят. Я сама женщина, понимаю. Мужчина звонил иногда, она трубку возьмет и к себе в комнату. Может, и сама звонила, но не при мне. Только раз я слышала, она его Сашей назвала. Сашенькой.
