Агатка закатила глаза.
– Не сожрем же мы ее.
– Мы вегетарианцы, – сообщила я на всякий случай, видя, что Агаткин ответ собеседницу отнюдь не успокоил, скорее наоборот.
Потоптавшись немного, она вышла, но осталась стоять возле двери, должно быть, прислушивалась. Агатка села на стул, взглянув на него с сомнением. Я предпочла подоконник. Сестрица вертела головой, я насвистывала. Никто никуда не торопился.
Наконец плед был отброшен в сторону, и показалась девичья головка. Волосы льняного цвета до плеч, веснушчатая мордашка со вздернутым носом. Глаза покраснели от слез, оттого девушка казалась похожей на кролика. Маленького, несчастного и абсолютно беспомощного. Только извращенный мозг мог выдать идею, что подобное создание спланировало убийство.
– Твою мать, – брякнула Агата, которую, должно быть, посетила та же мысль. – Что скажешь? – повернулась она ко мне.
– Скажу, что рожать пора.
– Тебе или мне?
– Обеим. Материнский инстинкт зашкаливает.
Девушка между тем села, вытерла нос ладошкой и спросила:
– Вы из милиции?
– Из сопредельной конторы, – ответила я, а Агатка добавила:
– Я адвокат.
– Чей? – испуганно пролепетала Наташа.
– Могу быть твоим.
– Зачем мне адвокат? Вас Сережа прислал? – стоило ей произнести это имя, как слезы полились сплошным потоком.
– Сережа – это Берсеньев? – спросила я.
Она дважды кивнула.
– А чего ревешь?
– Он… я… что мне теперь делать?
– Откуда нам знать, если ты ничего не объясняешь. Расскажи, в чем проблема, потом вместе подумаем, что делать.
– Он меня бросил, – заикаясь, произнесла она.
– Так ведь это было несколько месяцев назад. Ты что, с тех пор и ревешь? – Я подошла и протянула ей носовой платок. Она вроде бы его не заметила. Я вытерла заплаканную рожицу и подмигнула.
– Где вас черт свел? – сердито спросила Агата.
Этот вопрос и меня интересовал. В каком месте пересеклись пути этой девчушки и преуспевающего бизнесмена, оставалось загадкой. Худенькие плечи, ключицы торчат, грудь как у подростка. Рожица скорее забавная, чем симпатичная. Приходилось признать, что Берсеньев оригинал. Милкина обида теперь понятна: променять ее на девчушку школьного возраста…
– Где вы познакомились? – спросила я, решив перевести вопрос с Агаткиного языка на общедоступный.
– С Сережей? – вздохнула девушка. – В магазине. Возле кассы. Он за мной стоял. А мне денег не хватило. Кассирша товар пробивает, цифры прыгают, я вижу, что денег не хватит, а сказать стыдно. Я со скидкой все считала, а они пишут одно, а потом выходит совсем другое. Я хотела коробку яиц назад вернуть, а она упала и разбилась. Тетка стала возмущаться, а я… хотелось сквозь землю провалиться.
– И тут вмешался Берсеньев, – подсказала я.
– Ага. Он сказал, что не ее дело замечания делать и вообще… высказываться. И заплатил за меня тридцать четыре рубля.
– И тем пленил ее сердце, – пробормотала Агата.
Девушка, увлеченная рассказом, этого не услышала. Я легонько пнула сестрицу, это подействовало на нее благотворно, в ближайшие пять минут она хранила молчание.
– Я дождалась, когда Сережа из магазина выйдет, и сказала, что деньги верну, как только получу стипендию. А он сказал «обязательно» и засмеялся, а потом предложил меня подвезти. И дал свой номер телефона, чтобы я могла позвонить, ну, чтобы деньги вернуть. Я все думала о нем, думала… и звонить боялась. Вдруг он меня уже забыл? Но деньги-то вернуть надо, и я позвонила. Я сказала, что звонит Наташа, и он сразу понял, кто я. И обрадовался. Вовсе не из-за денег, тридцать четыре рубля для него пустяк. Это он мне потом сказал. Мы встретились возле «Кругозора», вечером. Я долг вернула, а он говорит: «Давай я тебя мороженым угощу». Там кафе рядом, и мы пошли. А потом он меня домой отвез. Дождь начался, мы сидели в машине возле подъезда и разговаривали обо всем на свете. На следующий день он позвонил, и мы стали встречаться. В кино ходили, в зоопарк, иногда в кафе. Сережа говорил, что меня надо переводить на усиленное питание, потому что сквозь меня стены видно. А потом…
– Он затащил тебя в постель, – не удержалась Агата и заработала еще один пинок.
– И вовсе не затащил, – вскинулась девушка. – Я сама… Я люблю его, понимаете?
– Насчет любви – это вот к ней, – ткнула в меня пальцем сестрица. – У меня все просто: трахнулись – разбежались. Ну, что у нас было дальше?
– Дальше? Ничего. То есть все хорошо было. На мой день рождения мы в Москву ездили, он мне платье купил.
– Платье – это здорово. А когда любовь пошла на убыль?
– Что? – не поняла Наташа.
– Когда ты реветь начала?
– Он мне сказал, что в командировку уезжает. На две недели.
– В июне? – подсказала я.
– Да, в июне. Я домой поехала. Он звонил мне два раза, а потом перестал. Я ждала, ждала, потом сама позвонила, но мобильный был отключен. И я сюда приехала на месяц раньше. Беспокоилась очень. Позвонила ему на работу, мне сказали, что его нет. Я и домой звонила, и на мобильный, а потом он сам позвонил, сказал, что… что жениться собирается на другой девушке.
– Про аварию что-нибудь рассказывал?
– Нет, – ответила Наташа. – Еще спросил: «Надеюсь, у тебя все хорошо?» – Она вновь залилась слезами. – А у меня все плохо… Я не знаю, что мне делать…
Тут взгляд мой переместился на ее талию, и пришла догадка.
– Ты беременна? – спросила я. Наташа молча кивнула. – Родителям рассказала?
– Да, я домой ездила. Мама плачет, а отчим твердит, чтоб я к ним дорогу забыла. Он меня терпеть не может, у них с мамой двое детей, я там не нужна. Меня сюда учиться отправили, потому что здесь мамина тетка. Только она меня жить к себе не взяла, у нее квартира однокомнатная, пришлось снимать. Я в поликлинике подрабатываю и еще курьером, этих денег только на комнату хватает. Как я с ребенком буду работать? И где жить? Господи…
Она так отчаянно ревела, что могла бы разжалобить кого угодно, но только не мою сестрицу.
– Тошнит меня от этих историй: каждый раз одно и то же.
– Сюжет классический, – не стала я спорить. – Берсеньев о беременности знает?
Девушка стиснула руки коленями и кивнула. Признаться, такого ответа я не ожидала. Была уверена, девчонка изводит себя слезами, но гордость не позволяет рассказать все любовнику, который ее бросил.
– Знает? – переспросила я. Она вновь кивнула. – И как он к этому отнесся?
– Сказал, что это моя проблема.
– Ну, это он зря, – хмыкнула Агата. – Сотворили дитя на пару, так что проблема общая.
– Странно, – вслух подумала я. – Допустим, жениться он не торопится, но помочь просто обязан. Ты когда с ним говорила?
– Вчера.
– По телефону?
– Нет. Я позвонила, попросила, чтобы он приехал. А Сережа сказал, что у него нет времени. Я очень
