– А это необходимо?
– Нет, конечно.
– Чего ты на него наезжаешь? – не выдержала я. Мы вошли в подъезд, и Вадим нас слышать не мог.
– Отвяжись! – буркнула Женька, а я насторожилась: может, она в самом деле собралась замуж?
Мы поднялись на третий этаж и замерли перед металлической дверью, обитой дерматином. Я позвонила. Не меньше чем через минуту сонный женский голос произнес:
– Кто?
– Откройте, пожалуйста, – не придумав ничего умнее, ответила я.
Как ни странно, нам открыли. Заспанная девица с оранжевыми волосами, почему-то стоявшими дыбом, посмотрела на нас и спросила:
– Вы к кому?
– Мы по поводу квартиры. – Дурацкие ответы из меня сегодня так и сыпались.
– А-а, – сказала девушка. – Выселять будете? Заходите. – И пошла по очень длинному коридору, махнув нам рукой. Мы прикрыли дверь и отправились следом.
Привела она нас в кухню, огромную, светлую, но в настоящий момент довольно захламленную. В глаза бросались три обеденных стола с остатками пищи, за одним из них сидела девица в черном парике и курила.
– Вы из милиции? – спросила она.
– Нет, – покачала головой Женька. – Мы подруги Инги.
– Ясно, – заявили обе девицы. – Мы за этот месяц уже заплатили, ну… ее брату. У нас и расписка есть. А чтоб квартиру найти, надо время, куда мы со своим барахлом? Может, вы скажете ей, чтоб подождала немного? К первому сентября квартиру освободим.
– Вы вдвоем здесь живете? – начала расспрашивать Женька.
– Нет, – покачала головой оранжевая. – На двоих нам не по карману. Нас здесь шестеро. Мы в одной комнате с Машкой. – Она ткнула пальцем в ту, что в парике. – Еще Светка с Людкой в большой комнате, а Людка Степанова и Ирка в маленьких – по одной живут.
– А они сейчас дома?
– Нет. Все на работе, а Степанова уехала к предкам, отпуск у нее.
– Понятно. А давно квартиру снимаете?
– Мы – два года, остальные появились позднее.
– А договаривались с хозяином?
– Нет. С соседкой. Валерка в тюрьме сидел. Вы что, не знаете? Вышел четыре месяца назад. А теперь вот тюкнули его… Хороший парень, жалко.
– А он после возвращения из тюрьмы не просил освободить квартиру?
– Нет. Сказал: «Живите». Что у него, деньги лишние? Не с курорта вернулся. Хотя черт его знает? Он тут на иномарке подкатывал, сам за рулем… Мы чужие бабки не считаем.
– А где он жил, не знаете?
– Валерка? Нет, откуда? Мы ж к нему в гости не ходили. Он иногда заезжал, выпивку привозил. Особенно в первый месяц, как освободился. Потом появлялся реже, а перед смертью и вовсе недели три его не было.
– Четыре, – поправила девица в парике. – У Ирки на дне рождения был последний раз.
– Точно, – кивнула ее подруга.
– И о том, где живет, не рассказывал?
– Квартиру снимал где-то, а где, кто его знает? Говорю, в гости не приглашал, – сказано это было с некоторой обидой.
– Вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру?
– Пожалуйста. Конечно, ремонт надо бы сделать… Сами понимаете, нам лишние траты без надобности, но если Инга собирается здесь жить… – Оранжевая толкнула дверь ближайшей комнаты, заметив мимоходом: – Мы не запираемся, замков на дверях не было, а врезать… да и свои все.
Я ее пояснений уже не слышала, ибо кое-что в представшей моим очам комнате произвело на меня сильнейшее впечатление. Над кроватью, застеленной плюшевым покрывалом, висел календарь: рыжий коккер выглядывал из корзинки.
– Чья это комната? – пролепетала я.
– Людки Степановой, ее сейчас нет, уехала.
– А вещи принадлежат Трусовым?
– Только мебель. Здесь «темнушки» большие, почти что комнаты, вещи там, запертые.
Календарь был за прошлый год.
– Это от хозяев осталось? – кивнула я на него.
