– Назови мне имя, – задушевно попросила я.
– Вот что, – вздохнул Райзман, – я позвоню ему сегодня. Объясню ситуацию, скажу, что менты интересовались, при каких обстоятельствах мы познакомились с Анной. Я не могу ответить на этот вопрос, не упоминая его имени.
– По-твоему, он даст свое высочайшее соизволение?
– Если ему нечего бояться, конечно.
– А если есть чего?
– Тогда я назову ментам имя.
– Назови его прямо сейчас. Ты же в любом случае собрался его назвать, так какого черта тянуть?
– Не хочу лишних проблем, – заявил он таким тоном, что стало ясно: настаивать бесполезно.
В дверь постучали, в кабинет заглянула медсестра и сказала:
– Артур Борисович, Нелли Сергеевна пришла, ждет в коридоре.
– Извини, – с заметным облегчением обратился ко мне Райзман. – Я тебе позвоню.
– А если ее любовник замешан в убийстве? Надеюсь, ты понимаешь, что рискуешь?
– Если ты намекаешь на то, что меня как ненужного свидетеля в детективе уберут… Тебе не кажется, что в этом случае я уже труп? – развеселился Райзман.
– Плохая шутка, – не одобрила я, хотя бывает, тоже шучу на троечку.
Мы простились, я покинула клинику в большом раздражении и очень недовольная собой. Не вытрясти имя… теряю квалификацию. С печалью я вспомнила о самом близком мне существе, Сашке, и поехала домой, уповая на то, что Райзман в скором времени позвонит и назовет имя.
Сашка, сидя в прихожей, с великим томлением смотрел на дверь.
– Бедный мой пес, – едва не прослезилась я. Сашка развернулся и понуря голову побрел на кухню, его даже слегка покачивало от обиды. Я пошла следом, приставая к собаке, потому что чувствовала себя виноватой. – Чего ты дуешься? У меня были дела, важные. Не могу же я вечно таскать тебя с собой. В конце концов, у меня есть личная жизнь. Почему ничего не ел? Ну, чего ты дурака валяешь? Ешь, и пойдем гулять. Часа на два, хочешь?
Пес вздохнул, косясь на меня, и с неохотой принялся есть, правда, вскоре он увлекся. Я тоже перекусила, после чего мы отправились на прогулку. Мне при ходьбе лучше думается, а подумать было о чем.
Появление неведомого любовника Анны здорово меня воодушевило. Прежде всего это позволило думать, что Дед, возможно, действительно не имеет отношения к убийству. Признаться, сие очень облегчало мне жизнь, и не только потому, что я получала шанс найти убийцу. Не хотелось думать, что Дед окончательно спятил и к шестидесяти годам стал просто беспринципным убийцей, которому собственное кресло в тысячу раз важнее чьей-то жизни. Для неведомого любовника, судя по реакции Райзмана, киллер – слово привычное. Упорное нежелание Артура назвать имя вкупе с этим обстоятельством прозрачно намекает на то, что человек этот могущественный и, скорее всего, к законодательству равнодушный. Если Райзман его боится больше, чем Деда, я даже затрудняюсь предположить, кто это. Наверное, какой-то криминальный авторитет. Все наши политики по сравнению с Дедом просто шавки, и бояться их не придет в голову, разве что с детства очень напуган или чересчур сильно развил в себе чинопочитание, но на такого Райзман не похож. Значит, криминальный авторитет. С этой стороной жизни нашего города я была знакома плохо, точнее, вовсе не была знакома. Как все граждане, слышала прозвища и фамилии, и этим мои знания исчерпывались. По роду своей деятельности встречаться с ними не приходилось, миловал бог, а личное желание отсутствовало начисто. Где-то этот тип с Анной появлялся, следовательно, кто-то их видел вместе. Значит, я смогу выяснить имя, даже если Артур продолжит упрямиться.
Я достала из кармана сотовый, набрала номер Вешнякова и поделилась с ним своими соображениями.
– Слава тебе господи, – радостно возвестил он. – Я согласен на любого мафиози, лишь бы не наши доморощенные политики. Мафиози я вполне переживу. Дядю найдем и, возможно, даже посадим.
– Как-то странно ты реагируешь, – попеняла я ему. – Если верить общественному мнению, заедаться с мафией себе дороже.
– Да какая у нас мафия? Так, бандиты, одни поудачливее, другие сами в постоянной заботе, как сберечь шкуру. Кто поумнее, уже в бизнесе или в депутатах, а уж как не любят, когда им о бурной молодости напоминают. Самая популярная фраза – «мы добропорядочные граждане». Один меня до слез довел, слез умиления, разумеется. В новостях жизни учил, сетовал на коррупцию в органах, а я его на заре туманной юности дважды арестовывал и один раз даже посадить изловчился.
– Я рада, что ты счастлив, – хмыкнула я, сообразив, что Артему есть что сказать и говорить он будет долго.
– Пока нет, но ты зародила в моей душе надежду. Наши мафиози обожают казино, куда им, сиротам, еще пойти, не в театр же. Вот где следует поспрашивать.
– Поспрашиваешь?
– Лучше ты. Казино для тебя дом родной, у меня же там депрессия начинается, а у рядовых чинов и вовсе скверные мысли о собственной неполноценности.
– Это серьезно.
– Еще бы. Думаешь, девчонка от него забеременела и он ее убил?
– Довольно глупо, не находишь?
– Разные бывают обстоятельства.
Мы простились, я позвонила Лялину, чтобы и его порадовать, но он ответить не пожелал, должно быть,
