– У меня в этом большие сомнения.
– Ну, так и живи с ними, кто ж мешает? – Он отбросил авторучку ловким щелчком и воззрился на меня. – Здесь полно баб, возможно, мы как-то вместе выпивали. Возможно. Но я этого не помню.
– Возможно, она даже звонила вам пару раз?
– Почему нет? Я уже сказал: здесь полно баб, если я всех буду помнить, ни на что другое мозгов уже не хватит.
«Особенно если их и так не много», – мысленно съязвила я.
– А Вера Нежданова тоже относилась к тем, что здесь вертятся?
– Это кто такая?
– Подруга Анны.
– Ну, если подруга, может, и вертится.
– Она тоже погибла.
– Да?
– А с Райзманом вы были знакомы?
– Был. Голову ломаю, кому этот парень мог мешать. Мне он нравился.
– Кто вас познакомил, тоже не помните?
– Какое это имеет значение?
– Просто интересуюсь.
– У меня последнее время появились лишние деньги, а у него антикварный магазин. Покупал кое-какие вещицы…
– Перед его смертью тоже собирались что-то купить?
– Не собирался. Но он предлагал мне картину. Говорил, известный художник. Просил тридцать штук.
– Вы ездили к нему взглянуть на картину?
– Хоть у меня и есть свободные деньги, но я не такой дурак, чтобы за мазню бабки отстегивать. На кой мне черт картина?
– Что же вы в таком случае у него приобрели?
– Так… золотишко. Вот этот перстень, к примеру, – кивнул он на свой мизинец. – Девятнадцатый век, забыл, кто сделал эту хреновину.
– А с господином Никифоровым вы знакомы?
– Это который Никифоров?
– Никифоров Павел Сергеевич.
– Слышал. Его что, тоже убили?
Я усмехнулась и покачала головой.
– Вы же сказали, что интересуетесь тем, что происходит в нашем городе? – Я поднялась, подошла к столу и положила на него свою визитную карточку. – Если у вас переменится настроение и вы решите со мной поговорить…
– О чем, Детка? – хмыкнул он и подвинул карточку мне, но не щелчком, а приложившись к ней сразу тремя пальцами. – Если мне захочется тебя увидеть, я и без визитки тебя найду.
– Что ж… – не стала я спорить и, стараясь соблюдать осторожность, положила карточку в сумку. – Не могу сказать, что было приятно познакомиться, однако спасибо, что уделили мне время.
– Пожалуйста, – усмехнулся он. Я направилась к двери, а он сказал мне вслед: – Меня обманули, ума у тебя нет вовсе.
– Людям свойственно все преувеличивать, потому что я о вас того же мнения. – И, не дожидаясь, когда в меня запустят чем-то тяжелым, я спешно покинула кабинет.
Китаец, маячивший в холле, торопливо распахнул передо мной дверь.
– Мое обаяние на него не действует, – пожаловалась я Сашке, устраиваясь за рулем. Чуяло мое сердце, ничего путного из разговора не получится, так и вышло.
Тагаев вполне мог говорить правду. Такой тип, как он, вряд ли помнит по именам всех своих женщин. Дед, к примеру, вечно их забывает и, чтоб не путаться, всех зовет Детка, а у этого времени больше, значит, соответственно, и девок. И он их не только по именам забывает, но и лиц не различает. И Райзман мог действительно звонить ему по поводу картины, с Никифоровым и Верой он незнаком… Однако, несмотря на здравые мысли, что-то подсказывало мне: Тагаев врет, а если врет, тому должна быть причина. То, что он решил со мной встретиться, уже интересно. Объяснение, что сподвигло его к этому простое любопытство, мне серьезным не показалось. Я вздохнула, злясь на то, что вечер потрачен впустую, впрочем, не первый и не последний.
Я выехала со стоянки и решила немного прокатиться по городу. Я люблю свой город, особенно летними ночами. Фонари на улицах, огни рекламы, стайки молодежи возле кафе…
– А это что такое? – подумала я вслух, Сашка с интересом приподнял уши. – А это «БМВ». Ну-ка, номерочек посмотрим… Так и есть. Слышишь, пес, господин Тагаев отправил с нами сопровождающих. К чему такая милость? – «БМВ» держался на расстоянии, но особо не прятался. – Так, – протянула я и принялась плутать по улочкам. «БМВ» вроде бы отстал, но, оказавшись перед светофором, я вновь
