В этой парикмахерской я бывала не раз. Тагаев прав, место для того, чтобы подбросить оружие, самое что ни на есть удобное. Улица тихая, вокруг частные дома с садами и стройка, обнесенная деревянным забором.
– Зачем тачку во двор загнал?
– Там дорога узкая и лужа после дождя, а тачку только что вымыли.
– Да, – кивнула я, – соблазн у дяди был велик. Во сколько ты был в парикмахерской?
– На половину пятого договаривался.
– В 17.15 позвонили в милицию, анонимно, дядя торопился, пока ты свой нос в запаску не сунул, всего не предусмотришь, вдруг бы понадобилось колесо менять. Куда из парикмахерской поехал?
– В «Шанхай», ужинать. В половине восьмого у меня была назначена встреча, по дороге меня менты и сцапали.
– А сбежал чего? Рассказал бы все как есть, они бы разобрались.
Тагаев презрительно свистнул и закатил глаза, выказывая тем самым свое отношение к данному утверждению.
– Напрасно ты так, в ментовке есть вполне приличные люди, а у некоторых к тебе что-то вроде симпатии. Говорят, ты среди своих порядок навел.
– Говорят, ты…
– Алкоголичка, – дуэтом пропели мы.
– Может, кому-то порядок не по душе? И этот кто-то решил от тебя избавиться.
– А вот с этим я сам разберусь, – ткнул в меня пальцем Тагаев. – Твое дело найти убийцу.
– Видишь ли, друг мой, – закинув ногу на ногу, начала я. – Если все это затеяли, чтобы избавиться от тебя, то убийца – наемник. С убитыми его ничто не связывает. В этом случае танцевать лучше от печки, то есть от того, кому это выгодно. Врагов у тебя много?
– Воз и маленькая тележка.
– А кто реально мог решиться на такое? Человеку этому должно быть невмоготу, а главное, он должен иметь некоторые возможности. – Тагаев задумался, тер ладонью подбородок и не замечал этого. – Ну? – поторопила я.
Он вроде с трудом вспомнил, что я нахожусь в комнате, с замешательством взглянул на меня и изрек:
– Найди убийцу.
Я пожала плечами.
– Что ж, поговорим об убийстве. Мотив для убийства Анны по-прежнему отсутствует. До нашей встречи я считала, что мотив есть у тебя. Девчонка что-то видела или слышала… Однако это не так. Но мог быть еще человек, заинтересованный в ее смерти, знакомых у нее достаточно, и о ком-то из них она могла знать что-то для него опасное. Связь с убийствами Райзмана, Веры и Лапшина никак не просматривается, Вера – еще куда ни шло, подруга, Анна могла поделиться с ней, однако всех троих застрелили из одного пистолета.
– Это я все знаю, – нахмурился Тагаев. – Не пойму, куда ты клонишь.
– Либо все эти убийства спланированная акция, направленная против тебя, либо кто-то действовал, что называется, «на подхвате», увидел, что ситуация складывается не в твою пользу, и умело разыграл ее. В первом случае мы имеем дело с лицом весьма могущественным и, надо признать, исключительно наглым, во втором – все намного проще. Первый вариант ты обсуждать не хочешь, значит, за основу берем второй. Кто-то разделался со своими недругами, а ты лишь сбоку припеку. – Тут я взглянула на часы и поднялась. – Пора спать.
– Спать? – переспросил Тагаев.
– Конечно. Ночью людям положено спать, мне-то уж точно. Можешь лечь в гостевой спальне, это напротив моей, белье в шкафу. – Он нахмурился, взгляд его незаметно переместился к телефону, а я покачала головой: – Не дури, сдавать тебя ментам я не собираюсь. Если сам решишь сдаться, милости прошу, потому что особого толка я от тебя не ожидаю, раз ты решил молчать о своих делах. Я ведь все равно все раскопаю, только времени угроблю прорву. Разумеется, моя спальня выглядит значительно лучше, чем СИЗО, так что решать тебе.
Я потянулась и пошла наверх, где меня ждал Сашка. Он делал вид, что спит, но я ткнула его в бок и прошипела:
– Еще друг называется. Лежишь на моей постели с кем попало. Совершенно никакой совести.
Сашка прикрыл морду лапой и обиженно засопел.
Утром я вскочила ни свет ни заря, удивляясь самой себе. Сашка тоже вскочил и терся у моих ног, виляя хвостом, я делала вид, что не замечаю этого. Однако Сашка выглядел таким несчастным, что сердце у меня дрогнуло, и я в знак примирения отправилась с ним гулять.
Вернувшись, я застала Тагаева на кухне, он успел побриться дежурной бритвой, что давненько уже валяется в ванной, и жарил яичницу. Пахло кофе, а я не к месту подумала, что это приятно – вернуться на кухню, где тебя ждет кофе и завтрак. Тагаев включил радио, его вкусы меня удивили.
– Я думала, ты слушаешь шансон, – сказала я вместо «здравствуй».
– Скажи на милость, – хмыкнул он, – зачем люди устанавливают правила?
– Чтобы их нарушать, – с готовностью ответила я.
– Ага. Значит, я могу задавать вопросы? Не по делу?
