протянула ей. Взяв его в руки, она внимательно все прочитала, пожала плечами и наконец предложила: – Проходите.
Квартира была трехкомнатная и ничем особенно не отличалась от десятков других квартир, которые я успела повидать. В гостиной стенка, мягкая мебель, журнальный столик, над ним две репродукции Айвазовского в темно-коричневых рамках, на полу ковер.
– Присаживайтесь, – кивнула Полина Юрьевна на ближайшее кресло. Я села, хозяйка осталась стоять, сложив руки на груди. – Вы по поводу Ромы? – все-таки спросила она.
– Да. Хотела бы задать вам несколько вопросов.
– Зачем? – Женщина смотрела сурово и неприязненно.
– В общем-то это моя работа. Вопросы задавать.
– Я не об этом. Зачем все это? Для чего? Рому похоронили. И никто даже не потрудился… – Она резко вышла из комнаты, хлопнув дверью. Наверное, в такой ситуации человек более чуткой души поднялся бы и ушел. Но я, вздохнув, продолжила сидеть в кресле. Где-то минут через пятнадцать Полина Юрьевна появилась в комнате, на ее лице душевные переживания никак не отразились. Она села в кресло и спросила: – Что вам от меня надо?
– Полина Юрьевна, – начала я, – так уж получилось, что мы с вашим сыном встречались. Незадолго до его гибели.
– Он что, в милицию попал? – нахмурилась она. – Рома мне ничего не рассказывал.
– Почему он ушел из дома? – задала я встречный вопрос.
Она отвернулась и принялась разглядывать ковер.
– Это я виновата. В бедах детей всегда виноваты родители. Я развелась с мужем, естественно, надо было думать, на что жить с ребенком. Я очень много работала, дома бывала практически только ночью. Мне казалось, Рома все понимает, ведь я же в первую очередь старалась для него. Но… детей без присмотра оставлять нельзя. Конечно, он… он был предоставлен самому себе, и эта свобода оказалась для него губительной. Начались проблемы, прогулы, долги… Из колледжа его отчислили, а чего мне стоило пристроить его туда. Я пыталась с ним поговорить, он обещал исправиться. Глупость, конечно, но я ему верила. Потом пошли друзья, какие-то сумасшедшие девицы, выпивка. Обычная история, одним словом.
– Вы поссорились, и он ушел из дома?
– Из дома он ушел, потому что боялся, что его заберут в армию. Уговаривал меня, как он выражался, отмазать его от армии. Но я-то видела, что оставаться здесь ему нельзя, армия – это единственный шанс, там бы из него человека сделали. Я так ему и сказала. Он на меня накричал, сказал, что я никудышная мать, и ушел из дома.
– Но вы виделись?
– Иногда он приходил. Редко. В основном за деньгами. Много дать я ему не могла. Не знаю, на что он жил…
– А где жил, тоже не знали?
– Он говорил, у друзей.
– С кем-нибудь из них вы были знакомы?
– У меня совсем не было времени. Я виновата, и ничего уже не поправить. У меня теперь никого нет, никого, только эта чертова работа. Ни мужа, ни сына… любовника и то нет. Но если бы я осталась на своей прежней работе, мы бы пухли с голоду. Вот и думай, что лучше.
– Наркотиками Рома давно увлекался?
– Чушь, – нахмурилась она. – Мой сын не был наркоманом.
– Но ведь…
– Я знаю, – перебила она резко, – но мой сын не был наркоманом. Кем угодно, но только не наркоманом. Он всегда занимался спортом, у него было резко отрицательное отношение к наркотикам. Я говорила об этом в милиции, но меня не стали слушать.
– У него ведь был разряд по боксу?
– Первый юношеский. Его тренер говорил, что он талантливый мальчик, и если бы не дурная компания… но иногда талант не впрок. Когда Рома еще жил дома, он как-то за пять месяцев умудрился семь раз оказаться в милиции. Каждый раз за драку. Ясно было, что добром это не кончится. Поймите, я его от тюрьмы спасала, когда в армию хотела отправить, а он ничего не понял, решил, что от него хочу избавиться. – Она закрыла лицо руками и замерла так. Я не знала, что делать, встать и уйти или подождать, когда женщине станет легче. Она вскинула голову, взглянула на часы. – Извините, мне через десять минут нужно быть на работе.
Мы вместе покинули квартиру, у подъезда простились, она села в новый «Форд» и скрылась с глаз. Я подумала, что навеки останусь старой девой. Ну, может, не девой, но детей заводить точно не буду. Лучше еще одну собаку. «Какая чушь в голову лезет», – с досадой покачала я головой и поехала в спортшколу, где некогда занимался Рома. Очень может быть, что тренер лучше знает его друзей.
В огромном зале, где терялся звук, боксировали человек двадцать мужчин разного возраста. Для начала я зашла в тренерскую. Мужчина лет шестидесяти читал газету. Я представилась, и мы немного поговорили.
– Из милиции у нас уже были, – сообщил он. – Александрова я знал. Действительно талантливый мальчишка. Тренером у него был Коротков, он сейчас на больничном. Рома подавал большие надежды, но как это часто бывает: компании, то да се… Еще родители развелись, матери не до него…. Короче, свои способности он в основном совершенствовал на улице. Пытались на него воздействовать, да что толку? Как говорится: что на роду написано…
– Я заглянула в зал, там в основном взрослые дяди, хотя школа вроде юношеская…
– Так ведь деньги зарабатываем, – усмехнулся тренер. – Вот один зал отдали любителям. Приходят,
