Подниматься по веревке наверх оказалось занятием не из приятных, лазание по канату мне и в школе никогда не нравилось, однако надо отдать нам должное: Женька поднялась в рекордно короткие сроки, а я вообще вспорхнула как ласточка.
Не успели мы выбраться в коридор, как я накинулась на подружку:
– Зачем ты вниз полезла, я же крикнула, что со мной все в порядке.
– Я не слышала.
– Как не слышала, если я орала во все горло.
– Говорю тебе, не слышала, только шорох какой-то, то ли стоны, то ли всхлипы. Зову тебя, зову, а ты молчишь. Я тут чуть не спятила…
– Странно, – нахмурилась я, поражаясь звуковому эффекту: должно быть, звук терялся в переходах шахты и достигал поверхности в измененном виде. – Там кто-то кричал, – охнула я, поражаясь неожиданной догадке. – Там кто-то кричал, оттого-то эти стоны…
– Анфиса, хочешь чаю? – ласково предложила Женька.
– Господи, там же самая настоящая тюрьма…
– Конечно, ты рассказывала…
– Да погоди ты, там в самом деле кто-то был.
– Кто? – нахмурилась Женька.
– Понятия не имею. Теперь там труп.
– Труп? – не поверила подружка. – Какой труп?
– Никакой, а чей. Труп охранника по имени Саша. Надо немедленно сообщить Руслану. Он его везде ищет, а Саша внизу с перерезанным горлом.
– Анфиса, может быть, все-таки чаю? – жалобно пискнула Женька.
– Какой чай, в доме убийца. – И я со всех ног кинулась к комнате Руслана. Женька едва успевала за мной.
Однако нас ждал сюрприз: Руслана в комнате не оказалось. Мы постучали, затем заглянули и убедились, что комната пуста, а постель застелена.
– Где же он? – растерялась я. Бегом мы пустились в комнату охраны. Дверь распахнута настежь, свет горит, но и здесь ни души. – Куда они все делись? – возмутилась я, а Женька, сделав круглые глаза, заявила:
– Сбежали. Сама говоришь: убийца в доме. И эти гады смылись, бросив хозяина и нас на произвол судьбы.
– Не может быть, – пробормотала я.
– Еще как может, – возразила Женька. – Слышала пословицу: «Своя рубашка ближе к телу».
– Так, может, Лев Николаевич того?..
Мы бросились в его комнату, влетели без стука и включили свет, Лев Николаевич поднял голову и уставился на нас с видом полнейшего недоумения, а мы поспешно ретировались, бормоча «извините».
– Почему ты ему не сказала? – напустилась я на Женьку, как только мы очутились в коридоре.
– А ты?
– У меня из головы все вылетело…
– И у меня.
– Так давай вернемся. – Я уже сделала шаг в направлении комнаты Льва Николаевича, но Женька схватила меня за руку:
– У него слабое сердце… А если выяснится, что никакого трупа нет?
– Что? Я сама…
– Нет, так нельзя, – разволновалась Женька. – Так нам, пожалуй, в доме откажут.
– О чем ты говоришь? – возмутилась я. – Внизу труп, Руслан с охраной неизвестно где, а тебя волнует…
– Если там труп, то надо звонить в милицию.
– До милиции еще дожить надо. Идем, проверим двери.
Женька спорить не стала, и мы спустились на первый этаж. Оказавшись в левом крыле, мы услышали приглушенный крик, замерли и испуганно переглянулись.
– Где это? – шепнула Женька.
– Впереди, – невнятно промычала я. Держась за руки, мы пошли вперед и вскоре смогли разобрать голоса, мужские и женские. Женский жалобно просил:
– Не надо, пожалуйста. – А мужчины вроде бы смеялись.
Через несколько минут мы уперлись носами в дверь, голоса, вне всякого сомнения, доносились оттуда. Женька пнула дверь ногой, она распахнулась, и я увидела… То есть в первое мгновение я не поняла, что происходит, а во второе пунцово покраснела.
