– Сколько хотели?
– Шесть миллионов рублей. Я сняла деньги. Он вновь позвонил и сообщил, куда их привезти.
– Куда?
– Я должна была оставить их в заброшенном доме на Поварской…
– Это район Первого молокозавода?
– Да. Там новостройки, из старых домов только один остался. Я должна была спрятать сумку в подъезде. Вчера вечером я поехала туда. От остановки должна была идти пешком. Я сделала все так, как он сказал. Он обещал, что, когда деньги будут у них, он позвонит и Леночку отпустят.
– В котором часу вы были на Поварской?
– В семь, как условились.
– И сразу вернулись домой?
– Да. На такси. Я просила водителя меня подождать.
– Мужчина позвонил после этого?
Она отчаянно покачала головой.
– Нет. Я ждала до часу ночи. А потом подумала… Я вызвала такси и опять поехала туда. Сумка была на месте. Ее никто не забрал.
– И даже после этого вы не сообщили в милицию?
Она покачала головой.
– Из-за Юли? – На этот вопрос она не ответила. – Почему вы решили, что Юля имеет отношение к похищению?
– Я узнала голос.
– Но вы сказали, звонил мужчина. Значит, все-таки ее отец?
– Нет. До этого ей несколько раз звонил приятель. Она всегда сама брала трубку, ждала его звонка… Но однажды я сняла трубку, когда они разговаривали, у нас параллельные телефоны в доме, и я… слышала их разговор.
– Они что-то обсуждали?
– Если вы имеете в виду похищение – нет. Обычный разговор влюбленных. У мужчины акцент и характерный голос. Он пытался его изменить, когда требовал у меня деньги, но я его узнала. Хотя, возможно, я все перепутала. Но тогда я была уверена, что о выкупе со мной разговаривал друг Юли.
– Вы не пытались с ней поговорить?
– В тот же вечер. Я не могла спросить прямо, боялась за дочь. Я… я пыталась, но Юля… я просила об одном, чтобы Лену не трогали.
– Почему вы не позвонили в милицию?
– Я… я не могла. Я надеялась, что Лену вернут и все… будет хорошо. Эти деньги для меня ничего не значили.
– Нина Константиновна, кто такая Юля? Почему вы не хотели, чтобы о ее участии в похищении узнали в милиции?
– Я боялась за дочь. И за Юлю тоже.
– Кто она?
– Дочь Григория Петровича.
– Это он вам сказал? Григорий Петрович вам сказал об этом?
– Нет. Этот человек. Приемный отец Юли.
– Просто сказал, и вы поверили?
– Он… у него были письма Григория Петровича. Он интересовался ребенком, спрашивал о его здоровье.
– Но в завещании девочку не упомянул?
– Наверное, был уверен, что Боков ничего не знает о том, что не он отец Юли. Он воспитал девочку и по праву считался ее отцом. Если бы Гриша что-то оставил Юле, это вызвало бы вопросы, в первую очередь у Бокова. И тогда девочка осталась бы без поддержки. Родной отец умер, а приемный, узнав обо всем, мог… никто не знал, как он себя поведет.
– Допустим, – кивнула я. Если честно, у меня были большие сомнения. Забота Григория Петровича о семье бывшего шофера эти сомнения укрепляла, маловероятно, что Зотов не нашел бы способ позаботиться о дочери. – Вы знали, что Боков тяжело болен?
– Что? – вскрикнула она, на мгновение я решила, что она лишилась чувств, но обошлось.
– У него был рак, максимум через полгода он бы умер.
– Так вот почему… – пробормотала она.
– Вы думаете, он причастен к похищению?
– Зачем ему это похищение? Я готова была дать денег. Он же взрослый человек, как ему могло прийти в голову такое…
