– Насчет глупости согласна. В прошлый раз город он покинул в большой спешке, и заставить его здесь появиться могло лишь чрезвычайно важное дело.
– Мне об этом ничего неизвестно.
– Само собой. Ну, вот, что касается Вали, мы все выяснили. Темы для разговора еще есть? – Тимур одарил меня таким взглядом, что я почувствовала себя неуютно. И потому поспешила сказать: – Нам редко удается поговорить откровенно, но, может, сейчас такой случай? – Тимур усмехнулся, а я вздохнула. – Твой визит как-то связан с найденной в моей машине взрывчаткой?
Он хмуро на меня уставился в полнейшем непонимании, можно было не отвечать, и так ясно, о машине он услышал впервые.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– То и имею. Я кому-то действую на нервы, и этот кто-то счел за благо от меня избавиться.
– Твою машину взорвали? – вроде бы не поверил Тимур, правильно не поверил, случись такое, он бы уже знал об этом.
– Слава создателю, нет. Это бы очень меня огорчило. Злодей в последний момент передумал и позвонил, чтобы я держалась от машины подальше. Видно, не совсем пропащий человек, имеет сострадание.
Тимур нахмурился еще больше, поразмышлял, глядя на меня, и усмехнулся.
– Надеюсь, ты не меня имеешь в виду?
– Признаться, такая мысль меня посетила.
– Спятила, – отрезал он.
– Почему же? Ты грозился свернуть мне шею, я опять лезу не в свое дело, рискуя поломать тебе игру. Чем не повод от меня избавиться?
– Ничего глупее тебе в голову не пришло? – зло фыркнул он. – Взрывать твою машину…
– Ты предпочитаешь что-нибудь классическое: монтировку, фортепьянные струны или носок со свинцовыми грузилами? Одним словом: личный контакт, чтобы быть уверенным – после него неожиданностей не возникнет.
– Не могу заподозрить у тебя белую горячку, точно зная, что ты не пьешь, но симптомы совпадают.
– Выходит, это был не ты, – кивнула я.
Тимур поднялся, подошел ко мне и, склонившись к моему лицу, спросил сердито:
– Что происходит, черт возьми?
– Хороший вопрос. Так что происходит, Тимур? – Он в досаде покачал головой, а я усмехнулась. – На днях ты лишился одного из соратников. Седой, кажется?
– Какое это имеет отношение к твоей машине?
– Непосредственное. – Он поморщился, а я кивнула. – Мы можем поговорить откровенно. Или не говорить вообще.
Тагаев прошелся по комнате, не глядя на меня, я молча за ним наблюдала.
– Меня беспокоит эта история с машиной, – произнес он. – Ты можешь думать что угодно, но… я хочу, чтобы мой ребенок родился.
– Взаимно. И было бы просто здорово, если бы его родители смогли договориться, но я знаю о твоем нежелании обсуждать свои дела. И еще. Мне очень и очень не хочется думать о тебе, как об убийце.
– В чем ты меня обвиняешь? – вроде бы удивился Тимур.
– Пойдем по списку, – кивнула я. – Седой – твоих рук дело?
– Не поверишь, но он был моим другом, – усмехнулся Тагаев.
– И его предательство тебя потрясло?
– Предательство?
– Он за твоей спиной договорился с недругами, с тем же самым Валей, к примеру. Вряд ли это пришлось тебе по душе.
– Я не убивал его. И не отдавал такого приказа. В порядке исключения могу поклясться, чтобы ты не имела дурных мыслей на мой счет.
– Тебя волнует мое мнение? – попыталась я улыбнуться.
– Нет, – отрезал он. – Это в прошлом. Я не хочу, чтобы тебе оторвали голову, и причину уже назвал.
– На самом деле в прошлом? – не унималась я.
Он посмотрел очень внимательно, на некоторое время прекратив шагать по гостиной.
– Ты считаешь, стоит тебе уйти от Деда, и я прибегу по первому зову?
– Нет, я так не считаю. Ты не из тех, кто много бегает. Уж не знаю, к сожалению или счастью. Хорошо, оставим тему наших отношений. Вернемся к трупам. Подросток выхватил на площади бумажник у одного дяди. В бумажнике оказалась половинка однодолларовой банкноты с надписью «помни о смерти». Труп мальчишки нашли на свалке, а банкнота… это не ее я видела на твоем столе?
Он опустился в кресло, закинул ногу на ногу и с досадой заметил:
