так, чтобы администрация направила ему лично поздравительную телеграмму, это раз. Шеф-повар испечет торт и утыкает его свечами, нужно только уточнить, сколько старику стукнет, сколько свечей надо. Садовники нарежут цветов и поднесут ему. В клубе вот уже пять лет пылится огромный макет новой кухни и некуда его девать, он занимает черт знает сколько места, так они преподнесут этот макет юбиляру, и пусть подавится им!
Кроме того, он напишет куплеты про день рождения старика и сам придумает к ним музыку. Он же и напишет большой плакат – приветствие. И, кроме того, устроит в честь его вечер самодеятельности в летнем клубе, где девчата и парни будут плясать, петь, декламировать. Словом, старик будет доволен.
Короче говоря, можно вполне положиться на него. Уж коли он, Жора, возьмется за дело, то будет порядок в танковых войсках! Ол раит, генацвале!
План, который на ходу был составлен вчерне культурником, ошарашил балерин и произвел на них огромное впечатление. Одно только их тревожило: что же это получается, все сделает один Жора? А они трое останутся в тени? Окажутся в стороне? В такой день уж безусловно приедет сын старика, директор их театра, их поилец и кормилец. И сын должен видеть, быть свидетелем того, как они чествуют его отца, с каким почтением относятся к нему. Пусть сам посмотрит, какой заботой окружили любимого отца, как за ним ухаживают. Естественно, небось надолго запомнит их и сделает для себя соответствующие выводы.
Сказано – сделано.
Все четверо развили бешеную деятельность. Чуть с ног не сбились. На кухне готовили именинный торт. Повара старались не ударить лицом в грязь. Балерины помчались на Привоз и купили три букета пышных цветов. На толкучке приобрели соломенную шляпу, точно такую же, как он носил и которая сначала вызывала едкие шуточки и остроты, купили новый зонт допотопного производства, дабы он не намного отличался от того, которым пользовался здесь. Купили еще какие-то мелочи – сувениры и были счастливы. Ничего для именинника не пожалели. Потратились, но были уверены, что все это окупит себя сторицей. За эти дни они остались без ног, потеряли еще больше живого веса… Но какое это имеет значение? Игра стоила свеч. Не каждый день могут они встретиться лицом к лицу с папашей своего директора. Не каждую неделю справляют такому человеку день рождения.
Жора ходил как жених. Все готовил с размахом, позабыв о каждодневных мероприятиях. Трудности испытал только при составлении куплетов и музыки к ним. Ведь он собирался приветствовать юбиляра поэтическими строчками, а не обыденной прозой. Как назло, строки ложились на бумаге, как инвалиды, – искалеченные, малозвучные, унылые, а рифмы не клеились совершенно.
Но он не падал духом. Не пожалеет еще одной бессонной ночи, но придумает, как положено!
Вот и наступило долгожданное утро. Жора и балерины нарядились в свои праздничные одежды. Ездили накануне специально на Дерибасовскую к лучшим парикмахерам, чтоб они накрутили им наимоднейшие прически. Все четверо очень нервничали, но больше всех, конечно, переживали балерины. Особенно волновались, не в силах представить себе встречу с сыном старика, если, конечно, тот приедет, хотя приедет он наверняка. Как же может быть иначе – день рождения отца родного.
Утро началось как обычно. Отдыхающие, как всегда, были озабочены своими повседневными делами: распаренные, усталые, но веселые, возвращались они с пляжа. Аппетит разыгрался, и они спешили в столовую. Но, увидев огромный плакат у входа, останавливались в изумлении. Такого плаката с такой необычной надписью никто еще здесь не видел.
На плакате значилось, что администрация дома отдыха и все местные организации, начиная от месткома и кончая обществом «Спасения на водах», горячо и сердечно поздравляют дорогого и любимого отдыхающего Афанасия и т. д. и т. п.
На столике номер восемь, там, где обычно восседали балерины, стоял большой пирог со множеством свечей. В банках из-под томатов красовались цветы. На стуле лежали какие-то коробочки, а над ними возвышался приевшийся всем макет новой кухни.
Отдыхающие, проходя мимо столика номер восемь и мимо огромного плаката с приветствием, задерживались, пожимали плечами, не представляя себе, что, собственно, произошло. Кого и за что собираются чествовать и что это за личность, взбудоражившая весь дом отдыха?
Еще больше удивило людей, когда они прочитали объявление, что, в связи с этой важной датой, в клубе состоится вечер самодеятельности, а затем танцы.
– Балерины, размалеванные, вычурно причесанные, пестро наряженные, стояли у дверей в ожидании соседа, намереваясь первыми его поздравить и облобызать. Чуть поодаль нервно вышагивал взад и вперед с огромным рупором Жора.
Ему надлежало при появлении именинника прокричать в рупор те куплеты-поздравления, которые он сам придумал в эти бессонные ночи.
И виновник торжества наконец-то появился! Он медленно шагал, – руки за спиной – не представлял себе, что его ждет.
Когда он подошел ближе, то увидел шумную толпу людей вокруг какого-то плаката. Он не понимал, что там за шум, почему люди не завтракают, а столпились у плаката. «Но какое, – думал он, – это имеет отношение ко мне?» И медленно прошествовал к своему столику.
Вдруг навстречу ему бросились балерины и стали его обнимать, что-то выкрикивая. Они протягивали ему цветы, и он оторопел от удивления.
– Поздравляем вас, дорогой наш сосед!
– Десять тысяч лет живите счастливо! – хором воскликнули они, собираясь еще что-то добавить, но он резко вырвался из их объятий и вдруг увидел плакат, пробежал его глазами и потерял окончательно дар речи.
– С ума посходили! – с трудом пробормотал он. – Просто житья нет от этих баб. Чего они ко мне привязались?
– Папаша, не обижайтесь! – воскликнула чуть ли не со слезами на глазах Шпак-Ковалик. – Это мы, честное слово, от чистого сердца!
– Мы вас поздравляем с днем рождения! – вмешалась Ната Церетели.
– С каким днем рождения? Вы что, с ума сошли?
– Это ведь элементарная вежливость… – вставила Дебора Цирульник. – Сосед по столику, и вообще…
