себя за бестолковость, за тупость. А с другой стороны – стыдно было перед всеми. А его внуки, как назло, все время подбадривали, то и дело спрашивая:
– Ну, капитан дальнего плавания, сколько еще будешь нас мучить? Когда ты нас уже прокатишь с ветерком по Днепру на своей лодке? Сколько еще ждать?
– Иосиф, ну, ведь лето на исходе, а у нас уже терпение лопнуло.
Слова эти ему были как нож в сердце. И он упавшим голосом отвечал:
– Ничего, вот скоро сдам клятый экзамен и получу права. Главное, прошу вас, не теряйте надежды. Терпение, терпение и еще раз терпение!
Ему надоело слышать остроты и шуточки, которые невероятно раздражали его. Он брал книжку и отправлялся к реке, забирался на свою лодку, привязанную к вербе, и тут опять начинал учить и зубрить. А вдруг на свежем воздухе что-нибудь да выучит, может, на свежем воздухе сон его не одолеет и учение полезет прямо в голову? Но тут сказалась еще больше его досада, зависть разбирала, когда он наблюдал, как иные лодочники приходят, раздеваются до пояса, залезают в свои лодки, мигом включают моторы и выруливают на днепровские просторы, уносясь на полном ходу вдаль.
А лето буйствовало. Стояли потрясающей красоты дни. Днепр сверкал всеми цветами радуги. А он, бедный Иосиф Грач, стоял на берегу и не имел права тронуться с места. Таков закон! Не имеешь прав – никуда не тронешься!
Ну, нравится вам эта дикая история? Можно лопнуть от досады!
Время шло. Чудный Днепр катил свои зеленоватые волны. Рыбки подпрыгивали, ныряли, играли возле самых борто'в лодки Иосифа Грача, прямо-таки просились на крючок, посматривали на него игриво, словно понимали, что теперь ему не до них. Его ждали более важные заботы. Он должен выучить клятые правила, готовиться к экзамену.
Досада и упрямство не давали покоя. Что это значит? Неужто у него такая уж никчемная голова? Неужели он не в состоянии одолеть столь пустяковую книгу?
На берегу недоумевали напарники, не понимая, когда уже, наконец, он выведет свою бригантину. Дома внуки ему житья не давали. А теща зудила и ворчала:
– Просто смех и грех!.. – говорила она. – За это время толковые люди университеты кончают, а этот лентяй никчемной книжонки не может одолеть!
– Ничего, – смущенно отвечал он, – все идет на лад, скоро сдадим экзамен.
– Сдадут, конечно, – не отставала старушка, – только неизвестно кто…
– Не морочьте мне голову, милая теща. Мне и так солоно на душе, а тут еще вы со своими колкостями.
Посреди ночи внуки просыпались и, разбудив ученика, начинали задавать вопросы:
– А ну-ка, дедушка, скажи, – вот идет навстречу твоей лодке баржа… Какие сигналы ты должен подавать?
– На каком расстоянии ты должен держаться от парохода?
– С какой быстротой имеешь право двигаться по фарватеру?
А дедушка напрасно напрягал память.
Ребята засыпали, а проснувшись, опять начинали к нему приставать, задавая всевозможные вопросы, ответы на которые знал весь дом назубок, кроме самого ученика…
Прошло еще какое-то время, и ребята решили, что дед уже почти готов сдавать экзамен. Лед тронулся. Он им отвечает на многие вопросы. Правда, еще малость путается, но с горем пополам может уже пойти сдавать. Комиссия, возможно, не очень его будет гонять по всем правилам, учитывая, что он, Иосиф Грач, не молодой уже человек и плавать по Днепру будет спокойно и медленно. Он ведь не лихач какой-нибудь!
И день желанный наступил. Иосиф Грач набрался духу и решил, что сегодня – кровь с носа – экзамен сдаст. Всем врагам назло!
Накануне, надо признаться, человек всю ночь глаз не сомкнул. Сон пропал окончательно и бесповоротно. Не спали также домочадцы. Волновались, кажется, не меньше его. Шутка сказать, ведь решается не только его судьба, не он один будет сдавать экзамен, а все они!
Решили провести покамест домашний экзамен. Посадили ученика за стол и давай засыпать его вопросами, «гонять» по всей книге.
Нельзя, конечно, сказать, что все у него шло гладко. Но с горем пополам он отвечал на самые замысловатые и каверзные вопросы, и все решили единодушно, что можно рискнуть. Авось получится.
Точно в назначенный час Иосифа Грача шумной гурьбой выпроводили на комиссию. Он шел с книгой под мышкой, мрачноватый, как идут на плаху.
Не отставая от него, следом шествовали внуки. Чуть поодаль, чтобы ученик не рассердился, шли невестки, два сына и, естественно, супруга.
Теща тоже собиралась было пойти вместе со всеми «ради интереса», но ее не пустили. Обойдется, мол, без нее. Она всегда плохо действовала на зятя и могла испортить все дело, потом беды не оберешься. К тому же, если все пройдет успешно, ей первой принесут домой эту радостную весть.
Ученик шел, можно сказать, строевым шагом. Как новобранец.
Он был сосредоточен, ни тени улыбки не было на его бледном, помятом от бессонных ночей лице.
С высоко поднятой головой, как учили домочадцы, переступил порог комиссии, а увидев экзаменаторов – смутился, ноги подкосились.
Его вежливо встретили, просили успокоиться, не волноваться и стали осторожно прощупывать, что человек знает. И представьте себе: все пошло на лад. Голова вдруг стала ясной, вернулось утерянное,
