счастью, прошел незамеченным.
Девушке не терпелось поднять на воздух кабак, кишащий гитлеровскими карателями. Она забежала к Николаю, успокоила его как могла, но сама не находила успокоения.
Наступила ранняя осень с холодным ветром, моросящими дождями и серой тьмой, которая начиналась с самого утра, мрачнея и углубляясь к вечеру. В одну из холодных ночей Таня отправилась в очередной рейс пешком до Заславля, чтобы встретиться там с Бельской и другими. Потом ей нужно было добраться до Бобров, передать собранные сведения Андрею. И пусть он поможет ей достать взрывчатку.
Путь был нелегким. Он казался даже тяжелее, чем обычно. Она всякий раз что-то приносила, но еще никогда ей не приходилось просить. Кому, как не ей, знать, с каким трудом и риском достают партизаны оружие, патроны, взрывчатку!
Таня шла по ночам. Шагала по топкой грязи, с трудом вытаскивая ноги в тяжелых сапогах. Днем заходила к добрым людям погреться, вздремнуть, не раздеваясь, чтобы хоть немного набраться сил…
Андрей, как всегда немногословный, внимательно слушал принесенные Таней новости, умело отбирая главное, ценное. Не теряя времени, включил свою рацию.
Когда Таня, набравшись решимости, заговорила о взрывчатке, Андрей понимающе кивнул. Найдется. Правда, придется поискать получше. А вообще партизаны здорово пообчистили Минск, как видно.
Едва передохнув с дороги, Таня вместе с Тамарой Синицей пошла навестить знакомых в партизанских подразделениях, у всех выпрашивала взрывчатку. И снова это вызывало веселые шутки: раньше, мол, мы до вас, в Минск, на поклон ездили, а теперь вы к нам. Оружия, патрончиков не надо ли?..
В Минск Таня возвращалась не одна, не пешком и не с пустыми руками. Ехали назад по первопутку на просторных крестьянских розвальнях, будто на базар.
На втором дне специально оборудованных саней лежала взрывчатка, а сверху мука, картошка, два живых барана.
Таня в кожушке и толстом платке в самом деле была похожа на молодую крестьяночку. Маленький пистолет (с ним Таня не расставалась) она убрала в рукав.
Вместе с Таней поехала в город истосковавшаяся по ребятам Тамара. Уж как-нибудь Кучеров сумеет устроить им свидание.
Правил лошадьми партизан Вася, подросток.
Добрались благополучно. Взрывчатку Вася оставил у Терезы Францевны.
Рано утром Таня вышла из дому — она помнила, в котором часу идет на работу Юзеф Басти.
Он увидел ее издали, ускорил шаги. Встреча его обрадовала, и это было приятно Тане.
— Куда вы пропали? — спросил он. — Заставляете друзей тревожиться.
— Значит, вы мне друг, Юзеф?
— Поверьте, навсегда.
— Только ни о чем не спрашивайте. У меня просьба к вам. Вы заметили, в Минске часто задерживают людей с портфелями, чемоданами, саквояжами?
— Проверяют, — сказал чех.
— Вот именно. Между тем, Юзеф, мне необходимо передать одному человеку сверток. Килограммов восемь. Я прошу у вас помощи.
— Один вопрос, — сказал Юзеф. — Это взрывчатка?
— Да. И ее нужно передать в клуб офицеров, где сейчас кабаре…
Юзеф кивнул и тут же начал развивать план действий с мальчишеской живостью. Значит, так. Он повезет свой приемник в клуб, где, к счастью, помещалась радиомастерская, якобы для починки. Приемник он начинит взрывчаткой.
— Я пойду с вами, Юзеф, — говорила Таня. — Меня будет ждать человек. Вы не должны его видеть. Вы проводите меня до клуба и уйдете. Я сама отдам в починку ваш приемник. Починят быстро, я его захвачу с собой и после вам верну.
— Что возвращать? Тут один футляр. Найду новый. Я рад помочь вам, Таня…
В сумерки Таня вручила Николаю приемник с взрывчаткой внутри.
Взрывчатки у нее было гораздо больше, но она на всякий случай решила доставить ее двумя путями. Чтобы все — наверняка.
Она объяснила Николаю, что примерно через час ему привезут подводу торфа. Будто для отопления. Он должен сказать вознице: «Покажи накладную». Тот должен протянуть половину разорванной фотографии. На ней будут лоб и глаза женщины. Таня достала из сумки неаккуратно оторванную, всю в зазубринах вторую часть открытки.
— Вот, приложишь. Когда увидишь, что обе половинки сойдутся, принимай топливо. Кроме торфа, там будет кое-что на растопку…
Вскоре после ухода Тани к назначенному месту подъехал незнакомый возница.
Николай не знал его, но иногда встречал на улицах Минска этот возок с торфом. Ему и в голову не приходило, что мелкий частный торговец связан с подпольем.
А кучер уже спрашивал грубым усталым голосом:
— Ты, что ли, торф примешь?
И Николай ответил так же грубо:
— Накладная-то имеется? Небось не из своего кармана плачу.
Кучер вынул половину открытки. Николай приставил другую половинку, и на них глянуло улыбающееся лицо киноактрисы Любови Орловой. Улыбалась она ободряюще, чуточку вопросительно, будто спрашивала: «Ну как, ребята, не подкачаете?»
— Эхма! — сказал Николай и бережно убрал портрет в карман, решив непременно подклеить его на досуге.
Торф быстро был выгружен. Возок затарахтел и скрылся в темноте.
В этот вечер, как всегда под воскресенье, в кабаре ожидали многих гостей.
Николай торжествовал. Он готовился их достойно встретить, раскладывая взрывчатку под котлом. Все было готово. Оставалось выбрать время. Лучше всего дождаться полуночи, когда набьется побольше карателей, а то ведь многим из них приходится трудиться допоздна, будь они прокляты!
Неожиданно в котельной появился немецкий солдат. Николай обомлел.
— Ступай… Комендант зовет, — бросил солдат.
— Зачем? — решился спросить Николай, хотя не был уверен, что получит ответ.
— Отопление у него дома испортилось, починить надо.
Эти же слова повторил встревоженному Николаю и сам комендант.
— Жена позвонила, холодно там у них. Ступай немедленно, почини.
— Слушаюсь, господин комендант, только схожу за инструментами.
Николай вернулся в котельную. Как поступить? Уйти и оставить все? Невозможно. Могут обнаружить взрывчатку, тогда все пропало. И взрыва не будет, да еще под арест попадешь… Сейчас рановато, зал еще не полон, но откладывать нельзя.
Николай решил действовать. Перед уходом он приготовил взрыватель, завел часы, сделанные им самим и не раз им проверенные.
Механизм сработал точно: взрыв произошел через полчаса.
В воздух взлетела часть зрительного зала и сцена. Несколько десятков карателей нашли здесь свой бесславный конец.
Конечно, позже их было бы больше, но Таня и Николай сделали свое дело: увеселительное заведение перестало существовать, а оставшимся в живых событие это лишний раз напоминало, что здесь им не до веселья.
Слесаря Николая среди убитых не обнаружили, хотя, сказать по правде, его там никто и не искал. Гестаповцы надеялись взять его живым.
Вместе с Тамарой Синицей и кучером Васей Николай отправился на санках-розвальнях в партизанский край.
