– Это иностранные шпионы, которые хотят вас убить? – хихикнула Даша.
– Хуже. Это мои родственники.
– О-о! – на лицах отразилось понимание. – Хорошо, мы вас не выдадим!
Женька привстал и посмотрел назад – но нет, места Люси и Васи оставались пустыми, да и мимо родственники пока не проходили, не заметить их нельзя. Почти все пассажиры уже расселись, стюардессы ходили и закрывали багажные отделения, просили пристегнуть ремни и готовились к демонстрации мер безопасности. «Неужели…» – подумал было Ильясов, и тут его во второй раз постигло жестокое разочарование: появились Люся и Вася, запыхавшиеся и обвешанные пакетами из дьюти-фри. В пакетах многозначительно позвякивало.
– О, Женька! – заговорил Вася, поравнявшись с пятнадцатым рядом. – Так вот ты где! Слушайте, девушки, может…
Белозубая стюардесса в форме португальских авиалиний мгновенно оказалась рядом.
– Sir, take your seat, please.
– Сядьте на места, – перевел Женя ненаглядным родственникам.
– Разберемся, – прогудел Вася и двинулся к двадцать четвертому ряду.
Даша и Инга негромко засмеялись.
– Так вот почему вы просили!..
– Зачем вы летите с ними?
– Если б я знал, – буркнул Женя и пристегнул ремень.
Самолет покинул грешную землю и серебристой стрелой пронзил низкие облака, и в салоне радостно, предвкушающе засияло солнце.
Женька всегда любил этот момент путешествий, когда все еще впереди, когда еще нет ни впечатлений, ни воспоминаний, которые затем сольются в единое целое, что и окажется в итоге чувством страны. Страны, куда ты летишь и которую пока совсем не знаешь. Страны, которая будет зафиксирована мгновениями и деталями на картах памяти твоего фотоаппарата, и потом ты станешь ее воспринимать именно так – сквозь эти цвета, контрастность и резкость, и лица, и каменную кладку, и цветочное буйство.
Ильясов всю жизнь мыслил кадрами, чередой запечатленных мгновений. И сейчас он автоматически отметил, что Дашу хорошо снимать в три четверти, а Ингу – в фас, и немного приподнять подбородок.
Жаль, поездка получается не такой, как предполагалось. Однако пять часов полета можно об этом не думать, просто болтать с хорошенькими девушками и привычно производить на них впечатление.
Минут через сорок после взлета Женя встал, извинился и отправился в туалет. Аэробус был здоровенный, туалеты для экономического класса располагались как в хвосте, так и в середине салона, и потому Женька пошел в середину, чтобы лишний раз не показываться на глаза родственникам. Он надеялся, что Люся и Вася о нем забудут.
Не тут-то было.
Когда Ильясов возвратился к своему ряду, девушек на привычных местах не наблюдалось. У прохода сидела Люся, посередине – Вася, оба – довольные, как бизнесмены, заключившие сделку века.
Женя посмотрел вдоль прохода – так и есть: рыжая и золотистая макушки торчали на двадцать четвертом ряду.
– А мы поменялись! – радостно огласил Вася очевидный факт. – Теперь вместе полетим!
Не ответив, Женя прошел дальше. Девушки глянули на него с испугом.
– Слушайте, я понимаю, мы обещали, – горячо заговорила Даша, – но они чокнутые, ваши родственнички. Этот мужик сказал, что им позарез необходимо сидеть с вами, и если мы не уступим места, он нас на руках перенесет…
– Дело не в том, что он сказал, а как, – перебила Инга. – Мы не решились связываться. Извините.
Вася-дембель в своем репертуаре. Понятно.
Ильясов кивнул, принес свои извинения и вернулся на место. Сидеть рядом с зятем оказалось настоящей пыткой, в основном из-за Васиной толщины. Женя был худым и невысоким, и расположившийся на среднем сиденье «шкаф» просто вжимал его в иллюминатор.
Пережить оставшееся время полета оказалось непросто. Родственники громко разговаривали, вспоминая последнюю поездку в Египет, раскрошили половину самолетного завтрака, а Вася опрокинул Женьке на джинсы остатки своего кофе. К счастью, кофе к тому времени успел остыть; к несчастью – запасные джинсы находились в чемодане, на самом дне, и это означало, что перед Софи придется предстать с безобразным коричневым пятном на коленке.
– Салфеточкой потри, – деловито посоветовала Люся, протягивая Жене влажную салфетку для рук. Ильясов взял и угрюмо потер, разумеется, безрезультатно. Кофе был хороший, а потому впитался на совесть.
– Спасибо, Вася, – процедил Женька.
– Да не сердись, брат! – Зять хлопнул Ильясова по плечу так, что Женя едва не уткнулся носом в свой недоеденный бутерброд. – Подумаешь, беда! Во, смотри, – Вася ткнул пальцем в жирное пятно на своей футболке, – я тоже обляпался и не переживаю!
– Я в отеле застираю, Васенька, у меня с собой порошок есть, – проворковала Люся, и от этого диалога Женьку чуть не стошнило.
Как, как они живут?! Как можно гордиться тем, что ты уронил кусок масла на свою могучую грудь, небрежно потер пятно ладошкой, да так и ходишь целый день? Как можно брать с собой в поездку стиральный порошок (а что там еще у них в чемодане? Плита? Кастрюли и сковородки? Любимое мягкое сиденье для унитаза?!) и потом застирывать испачканную футболку в раковине или в душе? Что это за мышление такое? Что это за… провинция, блин? А ведь москвичи оба…
Остаток полета Ильясов смотрел в окно. Молча.
Самолет заходил на посадку красиво – так, что виден был и раскинувшийся внизу Лиссабон, и устье реки Тежу, и длинные мосты через нее, и залив. Солнце эффектно сверкало на водной глади, город струился по холмам, и Женькино настроение понемногу начало исправляться. Черт с ними, с родственниками. Сейчас он увидит Софи, и впереди целая неделя с ней.
Путешествие началось, и все кругом было уже не такое, как всегда, не будничное. Какие-то надписи на португальском (хотя больше на английском, международном). Таможенник, посмотревший в паспорт и показавший белые зубы в широкой улыбке. Солнечный свет в громадных окнах. И даже в аэропорт проникал этот изумительный запах – сухой травы, нагретой солнцем до упоительной хрусткости.
Пока ждали выдачи багажа, Ильясов сходил в туалет и кое-как оттер коварное пятно на коленке; полностью оно не исчезло, но поблекло, и то хлеб. Вернувшись, Женя обнаружил, что чемодан его как раз выплывает на ленте транспортера. Ильясов подхватил имущество под сытый черный бок. Родственники все еще ждали своих сумок.
– Я выйду, мне надо Софи встретить, – сказал Женя. – Как получите багаж, присоединяйтесь.
И он поспешно зашагал прочь, пока его не остановили.
Хотя бы пара минут есть! Первые мгновения встречи с женщиной, в которую так безнадежно влюбился…
Софи прилетела часом раньше и теперь ждала Женьку у выхода с его рейса – тонкая, как ветка ивы, в чем-то нежно-бежевом, Ильясов даже поначалу не разглядел, в чем именно. Она помахала рукой, едва его увидев, и Женька махнул в ответ, быстро обогнул парочку неторопливых пассажиров и поцеловал Софи в щеку.
– Привет.
– Привет! – девушка улыбалась. – Наконец-то я вижу тебя не на экране компьютера, в этом жутком качестве, как из фильма ужасов.
– Я тоже не мог дождаться. – Это была фраза из мира любовных романов в мягких обложках, но по- французски Женя выражался куда романтичнее, чем по-русски. Русский язык, великий и могучий, отлично годился для работы, а вот французский, да еще в обществе Софи, шел исключительно в приглаженном варианте.
– Где твоя сестра и ее муж? – француженка заглянула за спину Женьки и, никого не увидев, непонимающе нахмурилась. – Они не прилетели?
