– К сожалению, прилетели.
– Тебя это огорчает? – Она коснулась его плеча узкой ладошкой. – Не стоит. Впереди путешествие, нельзя огорчаться в самом начале.
– Плохая примета?
– О да. Французская плохая примета. – Софи улыбалась так, что Ильясов смотрел на нее, смотрел и вдруг понял: «Она будет моей».
Ему неважно как, неважно когда, но эта женщина просто обязана быть его! Нет, не обязана, никаких насильственных обязательств, просто… так случится. Она об этом еще не знает, но однажды они будут вместе. Хотя сейчас это кажется практически невозможным.
– Что-то случилось? – спросила Софи. – Ты странно на меня смотришь, Эжен.
– Все хорошо, – медленно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, и тут кто-то похлопал Женю по плечу. Судя по силе удара – Вася.
Родственники стояли рядом, увешанные своим багажом, которым можно мамонта убить, и улыбались так лучезарно, что при всем желании их нельзя было заподозрить в нехороших намерениях.
– Софи, познакомься, – сказал Женька, – это моя сестра Люся и ее муж Вася. Ребята, это моя… подруга, Софи Ламарре, – добавил он уже по-русски и с обреченностью приговоренного подумал о том, что в ближайшие дни ему придется переводить, переводить, переводить… непрерывно.
– Люсиль и Базиль! Как мило. – Софи тут же переиначила имена на французский лад и поочередно пожала родственничкам руки. – Я рада с вами познакомиться.
– Какая хорошенькая! – восхитилась Люся. На фоне легкой, будто из слоновой кости вырезанной Софи она смотрелась еще невыгоднее, и Женька внезапно ее пожалел, но тут же приказал себе не поддаваться подобным чувствам. И правильно, так как Люся сразу добавила: – А говорят, француженки знают толк во всяких любовных штучках. Правда, что ли, Женька?
– Неправда, Люська, – в тон ей ответил Ильясов, продолжая лучезарно улыбаться, чтобы Софи, пока еще мало понимавшая по-русски, не заподозрила неладного.
– Да что они там могут знать, – как теплоход, прогудел на весь зал прилетов непосредственный Вася. – В ней веса, как в кошке. Баба должна быть в теле! – и он похлопал Люсю по округлому плечику. Сестра кокетливо хихикнула.
Софи переводила взгляд с них на Женю, ожидая, пока ей переведут.
Благослови, господь, британских ученых, которые пока не придумали, как встроить синхронный переводчик в человеческие мозги!
– Люсиль и Базиль, – сказал Женя, – выражают свое восхищение твоим внешним видом и вашим знакомством. Предлагаю пойти за машиной.
– О, конечно.
У Софи был с собою небольшой, абрикосового цвета чемоданчик и сумка через плечо. Вряд ли она отдала бы свой багаж Ильясову (эмансипация достигла невиданных высот, зачастую переходящих в чистейшей воды абсурд), да и он не смог бы взять это абрикосовое нечто. Но хотел.
«Это из пионерского детства, – мрачно подумал Женька. – Дергай одноклассницу за косички и носи ее портфель, тогда она поймет, что нравится тебе». Беда в том, что, во-первых, ему уже за тридцать, детство осталось далеко позади, а во-вторых, во Франции с пионерией как-то… иначе. Культурный контекст совсем другой. Хотя пионерская организация там существовала, насколько Женя помнил.
– Идем, – велел Женя родственникам, повернулся, высматривая табличку с многозначительной надписью «Rent a car»[2], и тут мужской голос, бархатный, как коробочка с обручальным кольцом, произнес совсем рядом:
– Mon Dieu, Sophie! C’est toi? Est-il possible?[3]
3
Незнакомец оказался выше Женьки где-то на полголовы – а Софи, значит, на голову. Загар, который принято почему-то называть альпийским (приобретаемый зачастую не в Альпах, а в соляриях), художественно взъерошенные черные волосы, голубые глаза того неповторимого холодного оттенка, что бывает у крупных топазов. Снимать в три четверти, прикинул Ильясов, и голову чуть наклонить, а очки зацепить дужкой за вырез рубашки… а, они так и висят.
Мужчина, обратившийся к Софи по имени, явно знал, как себя подать.
– Неужели не помнишь? – весело спросил он, обращая внимание на Софи, только на нее, и ни на кого больше. – День рождения твоего отца, ресторан в «Негреско»…
– Анатоль! – она всплеснула бы руками, будь обе свободны, а так пришлось махнуть одной. – Конечно же!
Они расцеловались – три раза чмокнули воздух друг у друга над щеками, – и неведомый Анатоль отодвинулся, разглядывая Софи.
– Превосходно выглядишь, дорогая. Не ожидал тебя здесь увидеть. Какие-то дела?
– Отпуск и работа.
– Но, дорогая, – усмехнулся француз, – если уже говоришь «работа», то какой же это отпуск? – Тут он соизволил заметить остальных. – Это твои спутники?
– Мои друзья. – Она поочередно представила их – Эжен, Люсиль и Базиль. – Они из России. А это Анатоль Делорм, мой знакомый.
– Милая, – притворно ужаснулся тот, – ты связалась с русскими? Они ведь страшные люди. Даже Наполеон бежал от них.
– Это было двести лет назад, – вежливо напомнил по-французски Женя, которому все это надоело, – но никто не мешает вам и сейчас последовать его примеру.
Анатоль приподнял словно нарисованные углем брови и ответил с веселым изумлением:
– Браво! Вы меня осадили. Конечно, времена меняются, вы правы. Может, я ошибаюсь, русские не такие грозные, как раньше, и теперь они побегут, если представится случай?
– Ну, если Франция пойдет на Россию войной, думаю, наше миролюбие исчезнет мгновенно, – прищурился Женька.
– Господа, довольно! – весело попросила Софи. – Не хватало еще, чтобы вы затеяли спор о политике!
– Женюр, – гаркнул Вася, – о чем вы с этим Толиком говорите-то?
– О погоде, – процедил Женька.
Делорм все смотрел на него насмешливо, и эта насмешка жалила, как крапива.
Еще бы. Три типичных русских туриста за спиной у прелестной европейской девушки – Люся с ее круглым лицом и в дешевой одежде, Вася в футболке «I love Turkey» с жирным пятном ровно над «love» и сам Женька – взъерошенный, злой, в залитых кофе джинсах и с фоторюкзаком, который, надо признать, давно поистрепался. Ходячие герои анекдотов. А напротив – этот, словно с рекламной картинки, свеженький и благоухающий, в светлой рубашке и брюках, о стрелки на которых порезаться можно.
– Софи, нам пора идти, – напомнил Ильясов.
– Да-да, – заторопилась она. – Приятно было увидеться, Анатоль.
– До свидания, дорогая. Может, еще встретимся. Передавай привет родителям.
– Бывай, Толян! – напутствовал нового знакомого Вася, и все двинулись по своим делам: Анатоль – в направлении неизвестном, а остальные – туда, где Ильясов углядел все-таки указатель на стойки аренды машин.
– Откуда ты его знаешь? – спросил Женька, стараясь от злости не шагать широко, иначе Софи на своих каблучках за ним не успеет.
– Анатоля? Да я его совсем не знаю, – поморщилась она. – Однажды виделись на дне рождения отца. Он чей-то родственник или друг, я не помню. – Софи оглянулась, но Анатоль уже исчез в толпе. – Припоминаю только, он говорил, что рисует. Наверное, приехал искать вдохновения. Художники часто так делают.
– Ну-ну, – пробормотал Женя по-русски, а по-французски сказал: – Слащавый тип. Я таких сотнями в
