рекламе снимаю.
– По-моему, он упоминал, что работал моделью.
– Неудивительно.
– О, конечно. С такой внешностью это логично.
«Интересно, что можно делать с такой внешностью, как у меня? В коровниках убираться?»
Ильясов был далек от планомерного самоуничижения, но иллюзий на свой счет тоже не питал. Экстерьер так себе, средненький, для обложки не годится. Типичная русская внешность, волосы неопределенно-русого цвета, серые глаза не сверкают небесной синевой, да и телосложение – обычное, без этой ленивой рекламной грации. Закадычная подруга Ольга в минуты тяжких алкогольных откровений, случавшихся по студенческим временам, уверяла Женьку, что он «хорошенький», просто бабы идиотки, и он чувствовал себя нормально, и знал, как девушку закадрить, и кадрил, – только вот с Софи это не работало.
Занятый мрачными размышлениями по поводу красавчика Анатоля, встреча с которым вызвала у Софи больше эмоций, чем встреча с Ильясовым, Женя на автомате оформил аренду машины, вписал вторым водителем мадемуазель Ламарре, а третьим – дабы избежать смерти во цвете лет – Васю. Тот настаивал, а когда Вася настаивает, проще поддаться, чем объяснить, почему «нет».
– Они забавные, – шепнула Софи, когда служащий за конторкой выдал ключи от машины и показал, где гараж.
Женя порылся в памяти и, не найдя французского слова для «обхохочешься», просто кивнул.
Авто бронировали через Интернет, и поначалу, когда никакие родственники еще не маячили на горизонте, Женя заказал для себя и Софи новенькую двухместную «Ауди», от которой затем с сожалением пришлось отказаться. Вместо нее выдали нечто, по габаритам напоминающее катафалк, а в документах записанное как «Nissan Primera Wagon».
На деле «катафалк» оказался длинной золотистой машиной с кузовом такого объема, что у Жени появилась надежда втиснуть туда все вещи и не загромождать салон.
– Ишь, какая машинка-то… женская, – высказался Вася. – Черную, что ли, не могли дать, или серую?
– А ты что, на цвете будешь ездить? – буркнул Ильясов.
– Дак, Женюрик, несолидно как-то.
– А что солидно? «Жигуль» обшарпанный?
– И чем тебе не угодил отечественный автопром? – мгновенно завелся Вася. – Да машины делали – класс! Не чета нынешним! «Лада Калина», тьфу! – он сплюнул. – Вот у моего деда был «Запорожец» – вот это зверь, не машина, а зверь! Может, на трассе он и не так свистит, как все эти новые, модные, зато едешь себе на нем потихоньку, едешь и точно знаешь, что доедешь.
– Ага, аккурат как состаришься, – хмыкнул Женя. – Давай, Вась, нет у меня времени с тобой спорить. Грузись.
– Сказал тоже!..
Ворчать зять продолжил, но чемоданы погрузил легко и сложил аккуратно, и фоторюкзак умудрился ничем не придавить – удивительно.
– Так, – сказал Женя, устраиваясь на водительском сиденье и подгоняя его под себя – чуть отодвинул назад, чуть приподнял спинку. – Софи, карта у тебя?
– Я ее даже изучила, – похвасталась девушка, впархивая на пассажирское сиденье рядом с Женей. Сразу повеяло цветочными духами, и он понял, как сильно все-таки соскучился по ней. И как хотел бы оказаться сейчас с ней наедине, без этих пыхтящих родственничков за спиной. Доехать до отеля, закрыть двери в номер и никуда не выходить, и пропадай она пропадом, эта Португалия. – Мне было нечего делать после прилета, я купила и изучила.
– Тогда ты командир, – сказал Женя, выруливая с парковочного места, – я в незнакомых дорогах плохо ориентируюсь.
– Ладно. Только, – Софи хитро улыбнулась, – ты попросил меня купить карту, и я купила, но это как сувенир, да? – Она порылась в сумочке и извлекла плоский черный приборчик. – Я взяла навигатор. У меня здесь загружены самые новые карты всех дорог в Европе.
– Ты гений, – вздохнул Женя.
Навигатор подключили, задали ему маршрут, и механический голос немедленно сообщил по-французски, что нужный съезд через триста метров, направо.
– Ты смотри, как щебечет, – одобрительно сказал с заднего сиденья Вася. Он расположился за Женей, и громкий голос зятя давил на уши. – Это что он говорит?
– Вась, наверное, как наш – куда поворачивать, – сообразила Люся.
– Хорошо, – одобрил зять. – Это правильно.
Машина вынырнула из многоэтажной парковки, плавно вписалась в поворот (Ильясов мысленно похвалил и «катафалк», и собственные водительские навыки, с июня не востребованные) и выкатилась на гладкое шоссе с чистой, яркой разметкой. Движение оказалось интенсивным, однако не настолько, чтобы пугаться. Это вам не Париж, где водители устраивают гонки без правил. Вежливые португальцы, завидев номера арендованной машины, и пропускали, и давали перестроиться, и даже не гудели сердито – видимо, никуда не торопились. По бокам шоссе что-то цвело и наверняка пахло. Женя опустил стекло наполовину, чтобы почувствовать ветер незнакомой дороги. Ветер незнакомой дороги! – как звучит, а пахнет еще лучше. Если воздух может пахнуть солнцем, это именно такой случай.
– Васенька, смотри, какая машина за нами едет!
– Это «КамАЗ», – авторитетно высказался зять.
– Да никакой не «КамАЗ», разве они тут есть?
– Они есть везде!
Софи с любопытством глянула назад и попросила:
– Пока мы едем, Эжен, расскажи мне, кто твои родственники, чем занимаются. Нам ведь нужно познакомиться, а мы совсем друг друга не знаем.
Женя глубоко вздохнул.
– Люсь, что мне рассказать о тебе Софи? Рассказать, как тыквы воровали?
– Ой, не надо! – ахнула Люся. – Женька, не смей!
– Давай-давай, Женюр! – захохотал Вася. – Про тыквы!
Софи вежливо улыбалась, ничего не понимая.
– Люся не хочет, чтобы я рассказывал, как мы с ней в детстве воровали… тыквы. – Он не сразу вспомнил, как будет «тыква» по-французски, но вспомнил и порадовался: все-таки языковая практика идет на пользу. – Мы гостили у друзей родителей в деревне, а на соседнем участке жила противная… гм… старуха. Она гоняла детей, но, как водится, малина у нее была самая сладкая в округе.
– Же-ень! – жалобно проблеяла Люся, до которой дошло, что братец сдает ее с потрохами.
Ильясов бессердечно продолжал:
– Конечно, нам хотелось этой малины, а старуха не позволяла ее рвать. А еще у нее на огороде были тыквы. И вот однажды Люсиль сказала мне: «Дорогой мой брат Женя! Давай жестоко отомстим старухе! Мы украдем самую большую тыкву, и злая женщина будет громко плакать!» И кстати, тыква там такая имелась, наверное, с полметра в диаметре.
– Вася, он рассказывает! Стыдно ведь!
– А так тебе и надо, – ответил ей Женя по-русски и дальше говорил для Софи: – Вечером, пока родители сидели на террасе и пили чай, мы отправились воровать самую большую тыкву. Было очень темно, мы залезли на огород и пробирались ощупью.
– А фонари? – уточнила Софи.
– Это у вас везде фонари горят, даже на затерянном в лесах участке, – объяснил Женя, – а у нас национальный спорт – лампочки камнями разбивать… Словом, темно было кошмарно. Люсиль мне говорит: «Эжен, ты смотри, чтобы старуха не подкралась, а я буду воровать тыкву». Я стою, на звезды засмотрелся, Люсиль в огороде… гм… ищет. Наконец подходит ко мне, говорит: «Я ее взяла». «Самую большую?» – спрашиваю я. «Да-да, самую большую». И мы выбираемся с огорода, торопимся к дому и уже там, на свету, рассматриваем добычу… А это – недозрелая дыня размером меньше, чем шар для боулинга. Вот такая
