специалистов, помогавших афганцам строить новую жизнь.
Наша 40-я Армия все шире втягивалась в боевые операции против банд.
В одной из провинций автоколонна, в составе которой были военные и две автомашины «Каскада», двигалась из центра провинции в расположение своих частей.
Вдруг на дороге прогремел взрыв, эпицентр его оказался как раз под машиной нашей команды, которая шла третьей в строю.
Водитель, солдат команды «Каскад», погиб на месте, машина сгорела. Это была очередная жертва афганской войны в нашем отряде.
Статистика — страшная и беспристрастная наука.
Казалось бы, гибель нескольких людей из состава отряда в более чем семьсот человек — это небольшие потери, особенно если учесть размах той страшной, кровавой бойни, развернувшейся в горах и на равнинах Афганистана.
Но какая статистика может утешить близких — родителей, детей, сестер, жен, боевых друзей.
Любая человеческая смерть — это невосполнимая утрата.
И те, кто потерял близких в этой страшной бессмысленной войне, в наше безучастное время остались один на один со своей бедой. Не разрешалось даже упоминать, а тем более писать на памятнике, что солдат или офицер геройски погиб в Афганистане.
Так было в те времена.
Наш отряд продолжал жить и действовать в этой бурной и непредсказуемой обстановке.
После трудов праведных и опасных мы находили минуты, чтобы хотя бы на несколько мгновений отключиться от постоянного страшного напряжения, забыться.
По вечерам мы иногда собирались в своих кубриках, тихо пели про березы, про могучую Волгу, а чаще про Афган, про «Каскад», про «Зенит», про погибших товарищей.
Ходили в гости к военным товарищам, в отряд МВД «Кобальт», к нашим гражданским специалистам. Даже умудрялись выбираться в бани с парилками, устроенными нашими российскими умельцами в неподходящих, казалось бы, афганских условиях.
Я бывал с товарищами в трех таких банях.
Одна из них располагалась на территории посольства и была конечно, образцовой, с бассейном и прочими удобствами. Здесь было уютно, просторно, и по всем стандартам прилагалась, конечно, и сауна.
Но попасть сюда было очень непросто, поскольку предпочтение отдавалось, конечно, высоким гостям и крупному, не только по весу и габаритам, начальству.
«Каскадеры» отдавали предпочтение двум другим баням.
Одна из них находилась на аэродроме.
По внешнему виду и внутреннему устройству она не особо отличалась от обычных наших русских бань.
А вот третья была уникальной и по интерьеру, и по внутреннему дизайну.
Располагалась она в скалистых выступах гор, поднимающихся за бывшим дворцом Амина. Вырубили, вырыли и построили ее умельцы из разведывательного батальона, охранявшие спокойствие штаба 40-й Армии.
Попасть в эту баню можно было только с личного разрешения комбата, майора Советской Армии, весельчака и балагура.
Такие люди всегда есть в нашей армии, и появляются они чаще всего, когда армия действует в боевых условиях. Это наши «Теркины», а без них, как известно, на фронте не обойтись.
У нас сложились теплые дружеские отношения с этим офицером, и он радушно принимал «каскадеров» в расположение своей части, знал и хорошо пел песни «Каскада» и наши российские песни.
У него был приятный баритон и он виртуозно играл на гитаре.
Несмотря на то, что помещение бани было сооружено в скалистом грунте, было невелико по объему, строители умудрились создать там определенный комфорт и удобства.
Был проведен водопровод, стены обшиты тесом, но так, что отдельные выступы красивых скал вписывались в интерьер, создавая обстановку загадочности и таинственности.
Доски были украшены выжженными узорами, светильники и факелы были сделаны из стреляных гильз разного калибра.
В центре залы под сводчатым скалистым потолком висела красивая настоящая большая люстра, попавшая сюда, видимо, из дворца. Ее зажигали по торжественным случаям.
На стенах красовалась коллекция старого холодного оружия и кремневые ружья — трофеи, отобранные у душманов.
В общем, человек, занимавшийся оборудованием и обустройством этой бани, несомненно, обладал большим художественным вкусом и сделал все с душой.
Все это экзотическое убранство и само сооружение располагало к тому, чтобы отвлечься от тяжких забот. А сам хозяин прилагал максимальные усилия к тому, чтобы гости были довольны. Ведь он и сам в эти минуты и часы отдыхал от военных будней.
Иногда случалось, что расположение батальона обстреливалось бандитами с близлежащих гор. В ответ на эту наглость по горам бухали врытые в землю танки, велся минометный обстрел засеченных огневых точек противника. Это случалось обычно с наступлением темноты и служило нам сигналом — пора и честь знать, надо ехать домой.
За все эти светлые эпизоды боевых будней никто из гостей, да и хозяев территории ни разу не пострадал. Эти случаи служили как бы проверкой бдительности наших хозяев.
Периодически в Афганистан залетали столичные артисты.
Особенно наши солдаты и офицеры ждали Иосифа Кобзона, который так задушевно исполнял наши любимые песни.
Надо отдать ему должное, он чаще других бывал в Афганистане, и не только в Кабуле. Он летал по провинциям, несмотря на риск попасть под огонь душманов.
Однажды Кобзон прилетел с концертом в Кандагар.
Командир нашей команды связался со мной и спросил, не будет ли возражений, если «каскадеры» примут гостя в своем расположении и будут охранять его от возможных неприятностей.
Я, конечно, согласился с просьбой ребят, и велел, чтобы они сделали все в лучшем виде.
И ребята не подвели — они познакомили нашу «звезду» с буднями своей жизни, оказали ему гостеприимство и хлебосольство.
Иосиф Кобзон, как сказал мне потом командир, остался очень доволен своим визитом в отряд «Каскад».
По просьбе Ахромеева и по согласованию с Дроздовым, штаб отряда «Каскад» выделил одного офицера и бронемашину с экипажем в состав армейского агитационного отряда.
В распоряжении отряда находились несколько танков, БТРы, грузовые и легковые машины.
Отряд брал с собой популярных в народе политиков, духовных лиц и артистов и периодически, раз в два-три месяца, передвигаясь по провинциям, вел в кишлаках пропагандистскую работу. Случаев нападения на этот отряд со стороны душманов не было, а польза от его работы была огромна.
Наш офицер так понравился команде отряда и афганцам, что они постоянно просили отпустить именно его в свои походы по Афганистану.
Однажды в штабе отряда произошло «ЧП» — на соседней вилле, где располагались офицеры разведки штаба, вспыхнул пожар.
Дело было поздним вечером. Сначала загорелась печка, а затем огонь охватил и стены помещения второго этажа. В соседней комнате размещался склад нашего оружия, где были гранаты, патроны, запас солярки в канистрах.
Ребята не растерялись, быстро перетащили оружие вниз и приступили к тушению огня. Такие случаи с солярными печками часто случались и в армии.
Их несовершенная конструкция приводила к сильным пожарам, порой уносившим человеческие жизни.
Этот пожар мы заметили вовремя и поспешили на помощь к своим товарищам. Работали споро, без
