Славины руки. Руки были обычные, только плетьми висели вдоль тела. Лядов спрятал руки за спину, съехал спиной по стене, подтянул к груди колени и уткнулся в них лицом.
Трайнис облокотился о кресло и, качая головой, до сих пор не в силах поверить во что-то, смотрел на скачущие по экрану изображения.
Вадковский немного подождал, затем скрестил руки на голой груди и встал поудобнее.
Трайнис в сердцах крякнул.
— Понимаешь, Рома... Смотри.
Он вызвал на экран новую картинку. Вадковский смотрел на цветную пестроту мнемограммы и в ней ничего не понимал.
Трайнис пояснил, коснувшись экрана пальцем.
— Как я догадываюсь, в интересах эксперимента наш капитан отключил всю систему самосохранения корабля.
Трайнис посмотрел на Романа.
— И биологическую тоже. Ты был прав.
Роман кивнул, завороженно глядя на непонятные символы.
— Видимо дело в том, — продолжал Трайнис, — что древние беглецы тоже не пользовались этой системой, так как ее тогда не существовало, и рассчитывали всецело на себя. А потому сейчас наш корабль представляет собой хорошо разогнанную болванку. И если пилот допустит ошибку, невзирая на отсутствие психологической адаптации, или мы все просто выйдем из рубки — корабль либо промахнется, либо врежется в Камею, ведь автопилот тоже отключен.
— Поня-ятно, — сказал Вадковский и зачем-то подошел к пульту.
Он смотрел на разноцветное поле сенсор-символов. Пульт напоминал ему картину абстракто- конструктивиста — и больше ничего. По телу Романа вдруг прокатилась холодная волна. Он на несколько секунд изо всех сил сжал челюсти.
— Д-да, весело, — процедил он.
Лядов поднялся. Он был бледен, лицо его блестело. Не поднимая глаз, он глухо сказал:
— Гинтас, я назначаю тебя временно исполняющим обязанности капитана. Подход, посадка — все за тобой. Уже немного осталось.
— Слушаюсь, — сдержанно кивнул Трайнис.
Лядов быстро вышел. Было слышно, как он побежал по коридору.
Вадковский дернулся было следом, но Трайнис схватил его за плечо:
— Стой. Надеюсь, он сам понимает, что это уже перебор.
Чтобы согреться, Вадковский несколько раз напряг и расслабил все мышцы, растер плечи и посмотрел на Трайниса.
Тот мрачно подозвал Романа кивком к пульту и указал на сенсор-символ. Вадковский положил на сенсор пальцы. В мнемограмме что-то изменилось.
— Этап номер четыре, — сказал Вадковский, — врио капитана.
Трайнис похлопал ладонью по спинке пилотского кресла:
— Садись, Рома. Научу тебя управлять этой штукой. Автопилот ты уже включил. Теперь запомни главное: в космосе нельзя спешить. Тянуть — еще опаснее. Надо все делать вовремя. Ни раньше, ни позже.
— На самом деле спешить надо в двух случаях. Первый всем известен, а второй я забыл.
— А с плоскими шутками, — назидательно произнес Трайнис, — наоборот. Чем позже — тем лучше.
Лядов отдуваясь вышел из ванной, клубы пара рванулись следом. Противная дрожь в конечностях наконец пропала. Для этого пришлось полчаса простоять под горячим душем. Там, в рубке, когда ворвался Трайнис, он испугался не его белого лица, а самого себя. Что дернуло его на это дурацкое отключение защиты? Ведь не собирался, он же не идиот. Но когда пальцы касались сенсоров, ощущался нелепый азарт, какое-то странное удовольствие... Черт знает что. Впрочем, совсем неплохо для имитации прошлого с его несовершенной техникой... «Ты так доимитируешься. — Лядов выругался под нос. — Что со мной? Грязь еще эта словесная...» Впрочем, именно так ругались в тот исторический период. Для полного погружения в эпоху он несколько дней потратил на изучение разных видов древнего жаргона.
Потирая лоб, с обескураженным видом он вошел в свою каюту. Достал черную тетрадь с коричневым бахромистым срезом страниц, сел на пол, положил тетрадь на диван и стал читать с заложенного места.
Корабль шел уже час.
Лядов лежал поверх одеяла под включенным бра. Глаза его скользили по выцветшим строчкам. Из толщи ветхих страниц вывалился засушенный лист. Лядов повертел его, понюхал и положил в нишу с книгами в изголовье.
Полутемный угол каюты осветился изумрудным светом.
— Да, — отозвался Лядов, опуская тетрадь на грудь.
На экране видеофона появился Гинтас. За его плечом, утонув в кресле пилота, важно поглядывал на мнемоэкраны Роман. Роман поднял руку и уверенно ткнул пальцем в пульт.
— Слава, — сказал Трайнис, приглядываясь к Лядову, — через десять минут орбита, один информационный облет и посадка.
— Хорошо, — сказал Лядов, садясь на кровати.
— Предлагаю пустить зонд! — крикнул Вадковский. — Тогда обойдемся без облета.
— Это стажер Вадковский, — небрежно пояснил Трайнис. — Толковый парень.
— Будем сейчас обедать?
— Рома, ты ведь не откажешься покушать? — спросил Трайнис вглубь рубки. — Уработалось, небось, дитятко?
— Что?.. — Вадковский резко подался к экрану и закричал: — Гинта-ас!!!
Трайнис отключился.
Лядов запоздало качнулся к погасшему видеофону.
— Рубка, связь! — прорычал он.
Экран безмолвствовал. Зато каюту на мгновение озарил алый свет критического маневра корабля.
Лядов покрылся холодным потом, вскочил, и тут видеофон торопливо сказал голосом Трайниса: «Слава, все нормально. Все нормально. Защита была включена». Экран видеофона, впрочем, так и не осветился.
Лядову захотелось со всех ног помчаться в рубку, но подошвы приклеились к полу. Он набрал полную грудь воздуха. Подождал некоторое время — отпустило. Лядов со скрипом скрутил тетрадь в тугую трубку, хлопнул себя по ноге и вышел.
Ступив на круглую лифтовую площадку, он спустился в кают-компанию. Кресло почему-то стояло перед люком-картиной. Дверь в каюту Романа была распахнута. Лядов присел на край стола и сказал:
— Повар, слушай... — получилось хрипло. Лядов прокашлялся. — Слушай мою команду.
Вадковский постукивал ладонями по столу и притопывал ногами под столом. Он смотрел на большой экран и при этом что-то бормотал, двигал бровями и кивал головой.
Лядов сидел, закинув руку за спинку кресла, и попивал прозрачный колючий «снежок». Есть не хотелось совершенно.
Трайнис, жуя, выпрямился над тарелкой.
— Вы что не едите? — спросил он. — А ну, ешьте.
Никто не ответил.
— Толковый, — позвал Трайнис. — Эй, упорный.
Вадковский встрепенулся.
— А? Чего тебе?
— Ты что не ешь?
— Толку-то, — отмахнулся Вадковский. — Все равно к вечеру проголодаешься.
Трайнис навалился локтями на стол и усмехаясь поглядел на Романа.
Роман покосился на него, со вздохом зачерпнул из тарелки и отправил ложку в рот.
— На, на. Вот. — Он выразительно пожевал.
