— Так давай скорее.
— А ты уже нагулял аппетит? — Трайнис не торопясь рылся в контейнере.
Вадковский нервно хохотнул.
— Пять баллов.
— Что? — спросил Трайнис.
— Да так. — Вадковский обернулся. Капюшон он скинул на спину, лицо раскраснелось и лоснилось от жара. — Давай скорее.
— Сначала женщины, дети, старики и раненые.
— Считай, что я...
— Неужели женщина? — ужаснулся Трайнис.
— Нет, старик.
— Скорее ребенок.
— Вундеркинд.
Трайнис помог Лядову занять полусидячее положение.
— Не тормоши, — прошипел Лядов, — а то я на куски развалюсь.
— Питайся. — Трайнис протянул ему упаковку мясного концентрата.
Лядов скосил глаз на протянутый брикет, нехотя взял.
— Рома, лови.
Вадковский ловко поймал свою порцию, уселся по-турецки и с наслаждением вгрызся. Совершенно не важно было, что ты ешь. Главным была возможность рвать зубами, жевать, глотать. Вадковский от наслаждения зарычал.
Трайнис привалился к стене и наконец позволил себе расслабиться. Есть хотелось до тошноты, но чудовищная усталость брала свое; Он ел медленно, чувствуя, как уходит из тела напряжение, ощущаемое как гул и неконтролируемая мелкая дрожь. Мышцы размякали от сильного теплового давления костра. Сверху вдоль скалы стекал вымороженный воздух. Его проворные ледяные струйки иногда касались лица.
Температура внутри пещерки заметно поднялась. Камень стен медленно прогревался. От комбинезонов шел пар. Кора горела отлично и давала много тепла. Вадковский даже перестал подкладывать новые порции топлива — стало слишком жарко. Сгорая, кора превращалась в невесомый светло-серый пепел, уносимый тягой горячего воздуха. Иней вблизи костра испарился, трава и камни высохли. Самые близкие травинки на глазах жухли, желтели и курчавились. В неровных сполохах стала проступать из тьмы стена окружающего леса. В небе сквозь оранжевое марево виднелись только самые яркие звезды. Они весело дрожали в горячем воздухе — как им и полагается.
Трайнис роздал всем еще по одной упаковке с концентратом.
— Сколько осталось? — Вадковский не спешил вскрывать «овощную смесь», подбрасывая цилиндрик на ладони.
— Пока в график укладываемся. Кушайте. Впрочем, ты как хочешь, а вот Славке необходимо съесть все до конца.
Лядов молча принялся за вторую порцию. Глаза его, почти прикрытые, сквозь узкие щелочки в веках смотрели на огонь. Он лежал наглухо застегнувшись, только откинул назад капюшон. Казалось, он совсем не чувствует жара костра. Всклокоченные волосы торчат во все стороны. Грязные разводы на лице, порванный комбинезон, забинтованная рука... Трайнис опустил голову. Творится что-то страшное. Так не должно быть. Ему показались несерьезными его земные развлечения на глайдере. Высший пилотаж это, конечно, хорошо, навыки пригодятся. Но десятки тестов на профпригодность, сотни погружений на симуляторе... Сколько можно выбирать? Даже Ромка, и тот уже твердо решил. Кстати, неожиданно для всех. Ведь думали, что он как всегда прикалывается. Все. Вернемся — иду в Школу пилотов. Нельзя, чтобы где-то кто-то так же, как мы сейчас, шел через чащу без надежды на помощь. Неужели у всей Земли нет сил спасти нас? Школа пилотов... Может быть, потом — СКАД? Посмотрим. На Камее у них явный просчет в работе. А у меня уже есть мысли по этому поводу.
— Воды сколько осталось? — спросил Вадковский. Поколебавшись, он вернул в контейнер пищевой концентрат, хотя есть очень хотелось. Трайнис посмотрел на него одобрительно.
— Три фляги. Предлагаю воду поберечь, а допить вино. Все равно до утра никуда отсюда не двинемся. Отдохнем, согреемся.
— Отлично! — Вадковский живо достал початую бутылку, подержал перед глазами на фоне пламени. Густо просвечивало зеленое стекло, колыхалась темная маслянистая жидкость. — Подождите несколько минут, будет очень вкусно.
Он поставил бутылку поближе к костру. Проверил ладонью — не горячо ли.
— Не лопнет? — поинтересовался Трайнис.
— Не должна. Я вспомнил один рецепт. Сюда бы лимончик, корицы.
— Хватит, хватит. Не береди душу.
Трайнис тоже не стал есть вторую порцию и сидел теперь, вытянув ноги к огню.
Лядов опустил руку с наполовину опустошенными «овощами», тихо попросил:
— Гинтас, забери.
— Слава, надо доесть.
— Уже не лезет.
Трайнис внимательно посмотрел на Лядова. Тот хмуро посмотрел в ответ и уставился в огонь. Тихо сказал:
— Дайте попить.
— Как раз готово. — Обернувшись, Вадковский протянул горячую бутылку. — Прошу.
— Ну-ка, — без выражения пробормотал Лядов. Закрыл глаза и сделал глоток. Лицо его дрогнуло. Трайнис и Вадковский смотрели на него. Лядов сделал большой глоток. Горячее вино сразу согревало и мгновенно кружило голову. Он сделал еще глоток. Открыл глаза. У него было такое выражение, словно он проснулся.
— Ой, извините. — Лядов вытер губы и передал бутылку Трайнису. — Спасибо, Рома. Очень вовремя.
Трайнис сдержанно хлебнул пару раз, прислушался к ощущениям, кивнул и передал бутылку Роману.
— За нас, — сказал Вадковский, приподняв над головой бутылку. Наполнил рот так, что раздулись щеки, и разом про глотил вино. Огонь побежал по пищеводу. Навернулись слезы.
— Ох... — Моргая, он вернул бутылку Лядову. — Ух...
— Заешь, — усмехнулся Лядов. Глаза его заблестели, лицо порозовело. — Старые рецепты, проверено временем.
Трайнис молча протянул Вадковскому недоеденные «овощи». Тот благодарно кивнул и откусил самую малость.
Через два круга бутылка опустела, а упаковка с овощным концентратом была опустошена.
Все раскраснелись от жары и вина. Переглядывались с довольным видом. О холоде и усталости было забыто. Осталась только неимоверно приятная истома. Лядов больше не напоминал пособие по апатии, он живо вертел головой по сторонам, улыбка растянулась до ушей. С лица Трайниса ушла обычная его каменность. Вадковский, улыбаясь и чуть раскачиваясь — вспомнилась вдруг одна веселая мелодия, — смотрел на друзей. Комбинезоны просохли не до конца, но уже не вызывали дискомфорта. Приходилось крутиться, подставляя бока, чтобы досушить.
Незаметно завели разговор на какие-то пустяшные, милые сердцу темы из прошлой земной жизни. Окончательно развеселились, перебивали друг друга, стараясь перекричать — «а вот я помню!..», «дайте мне рассказать!..»
Потом Лядов серьезно сказал:
— В первый момент лес Камеи напомнил мне брошенный в запустении храм, на крыше которого притаились химеры.
— Это верно, — преувеличенно глубоко кивнул Вадковский. — И вообще Камея какая-то химерическая планетка.
