забрал после ее смерти. Алексей собирался перебрать их, оставить что-то памятное себе, а остальное выбросить, поскольку мама к концу жизни, как и большинство старушек, собирала все подряд – письма, открытки, билеты, старые рецепты, квитанции и прочую чепуху. Сокровищ было три коробки, и у Алексея никак не доходили руки до всего этого. И на этот раз близкие сердцу его матери бумажки остались неприкосновенны. Отец Алексея был военным и всегда посмеивался: «Раз у меня такая фамилия – Майоров, то я просто обязан был остаться в армии. Вот дослужусь до звания майора, представляете, как будет звучать: майор Майоров!» Не получилось, погиб капитаном. Алексей тогда еще в школе учился. А мама умерла пять лет назад, его рядом не было. Гастроли. Ему позвонили, когда он готовился выбежать на стадион, полный зрителей. Он все-таки выбежал. И пел. И зрители ничего не заметили. Только песни о любви, о боли звучали в этот вечер как-то особенно пронзительно. А у выхода дежурила «Скорая помощь», врач которой, сняв белый халат, чтобы не привлекать внимания зрителей, делал ему уколы сердечных препаратов в импровизированной гримерке-палатке, сооруженной прямо возле сцены. Сразу после концерта «Скорая» увезла Алексея в больницу. Но зрители этого так и не узнали, они остались довольны своим кумиром, отработавшим концерт на ура.
Спустившись с чердака, Алексей долго не мог прочихаться, одновременно пытаясь очиститься от липкой паутины. Да, разобрать чердак не мешало бы, заодно и в комнатах прибраться, потому что слой пыли на мебели позволял записывать мудрые мысли, приди таковые кому-нибудь в голову. Но, увы, поверхность пыли оставалась нетронутой, сокровищница мировой культуры осталась непополненной. Пора, пора запустить сюда на пару дней Катерину, его домоправительницу. Крепкая женщина 62 лет, которую язык не поворачивался назвать не только старушкой, но даже пожилой, была его боцманом уже 10 лет. Жизнерадостная хохотушка со свекольным румянцем и пампушковым телосложением, вдохновенная кулинарка и рачительная хозяйка, казавшаяся на первый взгляд простушкой, на самом деле Катерина была надежна, как сейф. Не одно поколение папарацци обломало о нее зубы, пытаясь выведать подробности личной жизни Алексея Майорова. Получали только национальную индейскую избу – фиг вам, обожаемую Шариком из Простоквашино. «Завтра же и привезу сюда Катерину, пусть поживет здесь, приберется, а заодно…» – размышления Алексея были прерваны звонком мобильного, который старательно выводил песенку мамонтенка из мультфильма.
– Алло, дядька Алька? – зазвенел возмущенный детский голосок.
– Здравствуй, Кузнечик, – улыбнулся Алексей, – ты почему такая злая и не здороваешься?
– А потому что ты обманщик!
– Я? Объясни свои претензии немедленно, и если они будут обоснованны, я пойду и застрелюсь.
– А кто обещал, что как только вернется со своих дурацких гастролей, так сразу устроит мне классные каникулы, а? – продолжала кипеть его собеседница. – И что? Уже два дня, как приехал, а как обещания выполнять, так его и нету!
– Откуда ты знаешь, что я два дня в Москве? – удивился Алексей.
– Баба Катя сказала, я только что звонила тебе домой.
– Ах, баба Катя! – протянул Алексей, лихорадочно соображая, что бы такого быстренько придумать, иначе Кузнечик будет долго дуться. Тем более что он действительно забыл про свою маленькую приятельницу, уж слишком много на него сразу навалилось. Официально Кузнечика звали Инга Артуровна Левандовская, было ей 8 лет от роду, и она была дочерью хороших друзей Алексея. Он познакомился с Алиной и Артуром Левандовскими на церемонии вручения «ТЭФИ». Их места оказались рядом, и, обменявшись несколькими репликами по поводу происходящего, они невольно втянулись в беседу, которая неожиданно выросла в крепкую дружбу. Неожиданно, поскольку Алексей, будучи человеком закрытым, очень редко впускал в узкий круг знакомых новых людей. Но уж очень славные оказались ребята, удивительно чистые и искренне дружелюбные, что само по себе огромная редкость в наше время. И еще. Они так любили друг друга и свою маленькую дочку, что, бывая в гостях у этой семьи, Алексей физически ощущал, как очищается, уходит все негативное, становится легко и радостно. Островок тепла и света – вот чем были для него эти ребята. Но год назад случилось непоправимое. Алина и Артем уехали отдыхать в Сочи и не вернулись. Исчезли, испарились. Вышли однажды из гостиницы, как обычно, на пляж, и больше их никто не видел. Все вещи, документы, деньги остались в номере. И с тех пор Кузнечик живет с бабушкой и дедушкой. Хотя и считается, что детская память короткая, малышка не может забыть маму и папу, очень часто плачет, и даже вся та любовь и нежность, которую дарят ей бабуля и дедуля, не в состоянии заполнить пустоту, возникшую в ее жизни. Алексей тоже старался побольше времени проводить с Кузнечиком, баловал ее немилосердно, вызывая ворчание родных Инги, но, если честно, получалось у него это нечасто. Вот и сейчас. Ведь действительно обещал – и забыл. Ну ничего, сейчас все исправим, совместим приятное с полезным. – А больше тебе баба Катя ничего не сказала?
– Нет, а что? – заинтересовалась малышка.
– А то, что с завтрашнего дня ты будешь жить с бабой Катей в моем загородном доме, вот и будут тебе классные каникулы! – гордо заявил Алексей, мысленно поежившись, представляя реакцию Катерины на подобную перспективу. Нет, она очень любит Кузнечика, своей ведь семьи у нее нет, и она обязательно согласится, но ведь предупреждать надо!
– В том, где большущий бассейн с горкой? – с придыханием спросил Кузнечик.
– В том, в том.
– И баба Катя будет печь мне пироги с творогом, мои любименькие?
– А как же!
– Ура-а-а! – этот вопль пронзил барабанную перепонку Алексея и, производя невиданные разрушения, заметался внутри черепной коробки. А ребенок радостно продолжил: – Ну ладно, дядька Алька, можешь не стреляться, живи.
– Добрая девочка, – всхлипнул Алексей, – спасибо тебе.
Поговорив с Кузнечиком, Алексей поспешил вернуться в Москву, чтобы застать Катерину в квартире и обрисовать ей ближайшие перспективы лично, а не по телефону. Все получилось гораздо проще, чем он ожидал. Катерина согласилась с удовольствием, поскольку погода установилась жаркая и в Москве просто нечем было дышать.
Ну вот и славно. А теперь займемся вами, незнакомая мадам. Пора вступать в игру, которую вы затеяли. Алексей подошел к компьютеру и напечатал письмо:
«Здравствуйте, Анна. Прошу прощения за некоторую заминку с этим письмом, необходимо было уладить кое-какие дела. Теперь я полностью готов к работе над материалом. Было бы неплохо, если бы Вы смогли приехать в Москву числа 5–6 июля. И еще. Надеюсь, у Вас есть где остановиться на время пребывания здесь. Если нет, сообщите, что-нибудь придумаем. Всего доброго. Алексей».
Отправив свое послание на электронный адрес Анны, он все же где-то в глубине души надеялся, что ответ его порадует, что бурундук его просто разыгрывает, а может, были еще какие-то причины, а на самом деле все в порядке.
Ответ пришел в этот же день. Прочитав его, Алексей с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Что ж, все ясно. В письме было много тягучего розового сиропа – восторги от скорой встречи, готовность приехать немедленно, но так уж и быть, подождет до 5 июля, проблем с жильем нет, а есть счастье и радость и ля- ля-ля, и фа-фа-фа, и даже до-до-до. И еще полстраницы липкого кокетства.
Пятого так пятого.
Алексей пересмотрел найденные записные книжки, выписал нужные ему координаты в ту, которую всегда держал при себе. Это будет его туз в рукаве, тяжелая артиллерия, которая будет введена в бой только в крайнем случае. А пока попытаемся справиться самостоятельно. И Алексей открыл нужную букву своей книжки. Где тут наша Шурочка? Ага, вот она. Шурочка, или Александра Семеновна Лапченко, была давним и бессменным лидером крупнейшего московского фан-клуба Алексея Майорова. Было ей уже за 40, семью завести она так и не смогла, поскольку всю себя положила на алтарь служения своему кумиру. По большому счету, кумиру этот алтарь сто лет упал, но Алексей из двух зол выбирал меньшее, предпочитая общение с организованными фанатками, а не с бесноватыми одиночками, от которых можно было ждать чего угодно. Поэтому он и общался периодически с Шурочкой, подбрасывая ей крохи информации, которую та размещала на интернетовском сайте своего клуба. Гражданка Лапченко страстно желала только одного – лицезреть своего кумира почаще, беседовать с ним хоть иногда, а уж если удалось бы стать ему хоть в чем-то полезной – большее счастье трудно и вообразить. И сегодня настал, похоже, ее звездный час.
