— Знаете, я тоже так подумал, — сказал Купер Джексон. — То есть когда я узнал новости, то сразу подумал: хорошо бы, чтобы это случилось.
Тут, пожалуй, следует кое-что пояснить.
Будь Чарли Портер журналистом, а не помощником редактора, он мог упомянуть и аварию самолета, и выздоровевшую девочку, и историю о том, как собаке удалось выбраться из пещеры, и рассказать о человеке, который загреб уйму денег, поставив на жеребца по кличке Полночь.
Однако Чарли ничего этого не сказал.
Будь Чарли Портер журналистом, он мог бы заявить Куперу Джексону:
— Слушай, парень, я приехал к тебе. И я знаю, что ты проделываешь. Я обо всем догадался. Может, объяснишь мне пару мелочей, чтобы я все написал правильно?
Но Чарли ничего подобного не заявил. А сказал он, что слышал вчера в городе о чудесном исцелении некоего Купера, а ведь паренек и есть Купер Джексон, не так ли?
Да, ответил Купер, я Купер Джексон, и мое выздоровление, пожалуй, можно назвать чудесным. Но я понятия не имею, как это произошло, и док Эймс тоже.
Поговорив час-другой, они расстались. Чарли не просил новой встречи. Но на следующий день, когда Купер, прихрамывая, пришел на берег и направился к бревну, Чарли уже ждал его.
В тот день Купер рассказал о себе. Он был инвалидом сколько себя помнит, хотя, по словам матери, несчастье случилось, когда ему исполнилось три года.
Он любил слушать сказки и не сомневался, что именно сказки, которые ему рассказывали и читали родители, братья и сестры, поддерживали у него интерес к жизни в первые, самые трудные годы. Потому что он заставлял эти сказки работать на него.
Он рассказал, как заставлял все персонажи — кролика Питера, Пряничного Человечка и Мальчика-с- пальчик — работать сверхурочно. Купер лежал в кровати и мысленно повторял все услышанные сказки снова и снова.
— Но вскоре все эти сказки мне здорово наскучили. И я стал их улучшать. Я изобретал новые. Я смешивал персонажи. Сам не знаю почему, но кролик Питер и Пряничный Человечек были моими главными героями. Я отправлял их в невероятнейшие путешествия, где они встречались с персонажами других сказок и вместе преодолевали трудности, с которыми совладать попросту невозможно. Но мне, — добавил он, — они никогда не казались непреодолимыми.
Наконец он дорос до того момента, когда дети идут в школу. Мать Купера встревожилась — ведь надо что-то делать с образованием сына. Но док Эймс, который ни капли не сомневался, что Купер не проживет достаточно долго, чтобы образование принесло ему хоть какую-то пользу, посоветовал научить мальчика лишь тому, что ему будет интересно. Как выяснилось, больше всего Купера интересовали книги, поэтому его научили читать. Теперь у него не возникало нужды обращаться к кому-то с просьбами. Он прочел «Тома Сойера» и «Гека Финна», книги Льюиса Кэрролла и множество других.
Теперь у него прибавилось любимых героев, и кролику Питеру пришлось очень нелегко, когда он оказывался в Зазеркалье. Но со временем все утряслось, а вымышленные приключения становились все более невероятными.
— А что ты читаешь сейчас, Купер?
— Газеты, журналы и тому подобное.
— Да я не об этом, — пояснил Чарли. — Что ты читаешь для отдыха? Кто сменил кролика Питера?
Купер немного помялся, но все же признался:
— Научная фантастика. Я увлекся ею, когда кто-то принес мне журнал, лет шесть или семь назад… нет, пожалуй, все восемь.
— Я и сам ее читаю, — сказал Чарли, чтобы парень не смущался.
И они просидели до вечера и говорили о фантастике.
Той ночью Чарли Портер лежал на кровати в домике на берегу озера, Давясь в темноту, и пытался понять, каково было Куперу Джексону вот так лежать годами, общаясь лишь с героями детских сказок, потом книжек для мальчиков, а потом и фантастических произведений.
Купер говорил, что не испытывал острой боли. Но иногда ночи были длинными, ему не спалось, и именно тогда он начинал фантазировать, чтобы хоть чем-то занять мысли.
Поначалу это было лишь развлечением. Он говорил себе: сейчас происходит то-то и то-то, а из-за этого события развиваются так-то, и это приводит к тому-то и тому-то. Но через некоторое время он стал видеть персонажей, действующих на воображаемой сцене, — неких смутно различимых актеров, произносящих свою роль. Сперва они были туманными, потом серыми, подобно неуловимым шустрым призракам, позднее обрели четкость черно-белого изображения. Примерно к тому времени, когда он добрался до «Тома Сойера» и «Робинзона Крузо», персонажи и мир, в котором они действовали, уже начали обретать цвет и объем.
От «Гека Финна», «Робинзона Крузо» и «Швейцарских робинзонов» он перешел к научной фантастике.
«Боже милостивый, — подумал Чарли. — Что она могла с ним сотворить?..»
Возьмите инвалида, никогда не встававшего с кровати, никогда не получавшего формального образования, мало знающего о мире и еще меньше озабоченного людскими представлениями о нем, снабдите его богатейшим воображением и накормите досыта научной фантастикой — и что вы в результате получите?
Чарли лежал в темноте и пытался поставить себя на место Купера Джексона. Он старался вообразить то, что мог вообразить Купер, те миры, в которые отправлялся паренек.
А затем позвольте тому же инвалиду внезапно осознать беды общества, как осознал их Купер, ибо стал читать газеты и журналы.
Что может случиться после этого?
«Ты сошел с ума», — сказал себе Чарли. Но он еще долго лежал, глядя в темноту, прежде чем уснул.
— Правильно, — согласился Чарли. — И еще я хотел спросить, как ему удалось встать и пойти после стольких лет неподвижности.
— Вы ищете материал для статьи?
— Нет.
— Но вы же из газеты.
— Я приехал ради статьи, — признался Чарли. — Но она меня больше не интересует. Сейчас я… немного напуган.
— Я тоже.
— Если то, о чем я догадался, правда, то ее слишком много для статьи.
— Надеюсь, мы оба ошибаемся.
— Купер одержим одним стремлением — сделать мир лучше, — продолжил Чарли.
— В том-то и проблема. Если бы он ограничивался только мелочами, вроде самолета в Юте или собаки в Кентукки, то все, может быть, и обошлось бы.
— Он сам вам об этом рассказал, док?
— Нет. Напрямую — нет. Но говорил о том, как было бы здорово, если бы люди, летевшие в том самолете, уцелели. И еще он очень переживал по поводу несчастного пса. Он любит животных.
— Как мне кажется, тогда он лишь репетировал, — предположил Чарли. — Хотел проверить, по силам ли ему такое. А теперь он готов играть по-крупному.
Но тут к Чарли вернулся здравый смысл, и он добавил:
— Что, разумеется, невозможно.
— Ему помогли. Разве он не рассказывал о том, как ему помогли?
Чарли покачал головой.
— Значит, он вам еще не очень доверяет. Выходит, я единственный…
— Ему помогли? То есть ему кто-то помогает?..
