камуфле не полезут на видное место. На-столько-то у них мозгов хватает.
— Можно догнать поезд! — сообразил Витька. — Они плетутся — два километра в час! Сзади и спереди — драгуны! Их тут для того держат, чтобы разбойников по тракту ловить, они опытные! И великую княгиню охранять взяли лучших!
— Расскажешь кому, как искал спасения у полицейских драгун, фиг поверят.
Феликс стал собираться: снял жилет, кинул в мешок, туда же затолкал добытый из-за стрехи сверток, сверху сунул еще какое-то имущество. Потом напялил синий мундир образца тысяча семьсот девятого года и нахлобучил останки треуголки.
— Неси, — велел Витьке. — Я первым пойду. Меня тут знают. Если дед поблизости не бродит, я тебе отмашку дам. Как нога?
— Нормально.
— Мы можем сквозь лес пробежать, а можем огородами, вдоль речки. Если они еще далеко, то успеем сквозь лес. А если близко, лучше берегом.
— Берегом.
— Правильно.
Рация дала о себе знать, когда они пробежали по тропинке, повторяющей речные изгибы, и в нужном месте решили свернуть. До почтового тракта Москва — Санкт-Петербург оставалось минут пять бега.
— Я — Шестой, я — Шестой, вызываю Первого.
— Первый на связи, — не замедляя бега, ответил Феликс.
— Стой, где стоишь, сволочь. Еще два шага — и стреляю.
Феликс, не раздумывая, прыгнул вниз.
— Сюда! — негромко крикнул он обалдевшему Витьке.
Витька, в отличие от Феликса, приземлился не на узкой полоске серого песка, а на мелководье. Феликс уже спрятался под невысоким обрывом, сжимая в левой руке ИЖ-71.
— Прокололся, — поймав Витькин взгляд, обращенный к пистолету, сказал Феликс. — У него калибр девять. Когда брал, думал, что патроны хоть на краю света достать можно, и американские годятся, и итальянские «корто», и немецкие «курц». Ну вот: нашел место, где вообще никаких патронов нет… Держи мешок. Я первым пойду. Если они не блефуют, я их почую. А ты — нет.
Они шли, пригибаясь, чтобы не выпадать из тени свисающих с обрыва кустов, то по песку, то по воде.
— Мы же от дороги удаляемся, — напомнил Витька.
— Точнее, от могилы.
Остановившись, Феликс что-то молча сообразил и, схватившись за ивовую ветку, выметнулся из-под обрыва наверх.
— Сюда! — был короткий приказ.
Витька повиновался. И тут же Феликс задал такой темп бега, что проще оказалось вообще не дышать.
Были два почти безнадежных выстрела. Чересчур далеко ускользнули Витька с Феликсом — одна пуля вроде бы лишь коснулась рукава синего мундира, другая вообще ушла за молоком.
Тропа оборвалась — и беглецы чуть было не перескочили дорогу.
— Туда! — крикнул Феликс, махнув рукой. Бабка с корзиной шарахнулась от него и тут же с ней столкнулся Витька. Провожаемый неожиданно густой руганью он понесся за Феликсом.
Витька думал, что вот сейчас рухнет и будет лежать; но тело уже норовило поближе к земле, а ноги неслись как бы сами по себе. И Феликс впереди был, как та морковка на удочке, которой заставляют шагать непослушного ишака.
Поезд великой княгини тащился где-то впереди, следовало выложиться до потери пульса, но догнать хотя бы замыкающие обоз телеги с мебелью.
Раздался еще один выстрел. Обмениваться мнениями было некогда, и дыхания на слова тоже не имелось.
Но облако пыли встало впереди и понеслось навстречу! Это полицейские драгуны услышали выстрелы и поскакали разбираться.
Феликс, чуть замедлив бег, оказался рядом с Витькой и вовремя рванул его в сторону. Оба влетели в придорожные кусты, а мимо промчался галопом маленький отряд — всадников шесть, не больше.
Феликс и Витька повалились в траву. Вот теперь они были спасены. Временно — и все же…
— Ну, что они теперь скажут? — Феликс достал рацию.
— Я — Первый, я — Первый, вызываю Шестого, — в ровном голосе было особо утонченное издевательство. — Шестой, в чем дело? Почему прервалась связь? Вы там что, в овраге сидите?
— Эй, кто ты там, — ответил голос, но это был не командир Шестой, а кто-то из подчиненных. — Мы до тебя доберемся. Прием.
— Когда у тебя в заднице вырастут тюльпаны, — витиевато пообещал Феликс.
— Я — Шестой, я — Шестой, вызываю Первого.
Тут уж Феликс показал Витьке большой палец.
— Я — Первый. Где Фоменко?
— Первый, предлагаю разойтись так: мы отдаем вашего Фоменко, а вы — ноутбук.
— Какой ноутбук?
— Тот, который был в рюкзаке у Золотухина.
— Не было у него ноутбука.
— А раз не было, то Фоменко побудет у нас. Конец связи.
— На кой черт им программа с расчетом маршрутов? — спросил сам себя Витька. — И что они в ней поймут, кретины?
— Они хотят получить ноутбук, но не отдать Фоменко, — объяснил Феликс. — Впрочем, ноутбука-то у нас все равно нет.
Несколько минут они сидели в бесплодной задумчивости.
— Слушай, Виктор, а если ноутбук пролежит двести пятьдесят лет в лесу под корягой — годен он будет к употреблению? — вдруг спросил Феликс.
— Вряд ли. В него могут насекомые залезть и сожрать изоляцию, и вообще…
— Понял.
Еще немного помолчали.
— Они будут нас с этим ноутбуком доставать до самого Марселя. Ведь если он остался там — его уже могли сто раз найти, но им про это сообщить невозможно, — Феликс громко вздохнул. — Интересно, как они понимают свое положение? Они хоть сообразили, какой тут век?
— Никак они его не понимают, — буркнул Витька. — Им велели уничтожить экспедицию и принести ноутбук. Они все еще не просекли, что их начальство родится только через двести лет! Вот чушь собачья!
— Сам видишь, Фоменко вытащить мы не можем. Мы можем только пожелать ему удачи и двинуться к Москве, не так уж она и далеко, — распорядился Феликс. — Там пристать к какому-нибудь обозу и с ним добраться до Одессы, а из Одессы морем…
Он осекся, увидев круглые Витькины глаза.
— Историк! — с презрением сказал Витька. И чтобы весомее прозвучало, покрутил грязным пальцем у виска.
Глава четвертая
Рассказчица, Наталья Олеговна Авдеева, современная худощавая женщина с короткой стрижкой, на вид чуть за тридцать. Классическая дама-клерк, которых теперь тринадцать на дюжину. Разве что одета и обута лучше прочих. Да бриллианты в ушах — но это не всякий догадается.
