снова все смолкло, и в тишине слышалось лишь размерен ное дыхание лошади.
В голове Лилиан роилось множество вопросов. Где и как давно была отпущена лошадь? Почему ее отпустили? Оказавшись на свободе, животное, несомненно, не стало бы бродить по лесу или по дороге. Оно немедленно отправилось бы быстрой рысью в направлении озера Мелдрам, домой, к другим лошадям, которых она так хорошо знала и которые были теперь в конюшне. Лилиан провела рукой по шее и крупу лошади. На ее шерсти не было замерзшего пота, который, вероятно, был бы, если бы с нее сняли седло в лесу. Видимо, лошадь вывели из конюшни и от пустили.
— Он в избушке, — убеждала себя Лилиан. — Он не смог приехать домой, но все же отпустил лошадь, давая знать, что с ним что-то случилось.
До рассвета оставалось еще восемь или девять часов, но Лилиан даже думать не могла о том, чтобы ждать. Ей надо было тотчас, немедленно отправляться в избушку. Это решение при дало ей бодрости.
Вернувшись в дом, она заложила в печку побольше дров и прикрыла вьюшки. Затем она написала записку и положила ее на стул возле моей кровати, на случай если я очнусь до того, как она вернется. Она одела самую теплую одежду, натянула на голову капюшон, прикрутила фитиль в лампе и поставила ее на стол в кухне. Затем она зажгла фонарь и отвела в конюшню лошадь Визи.
Наши рабочие лошади Джипси и Бен стояли рядом в двойном стойле. Лилиан сняла с крюка упряжь и запрягла их в сани. Вспрыгнув на сиденье, она хлестнула лошадей кнутом, и они быстрой рысью тронулись в темноту.
Дорога к избушке большую часть пути шла вдоль бобровых запруд. Стоявший рядом с Лилиан фонарь бросал тусклые блики на деревья, отмечавшие впереди дорогу. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела на снегу свежие следы. Это были следы верховой лошади Визи. Теперь она была уверена, что найдет его в избушке.
Лошади пошли шагом, она снова хлестнула их кнутом, и они снова пустились рысью. Она ударила их опять, и тогда они пошли галопом. В обычных условиях, будучи спокойной, Лилиан никогда бы не гнала лошадей так, как она их гнала в ту ночь в своем стремлении как можно быстрее добраться до избушки. Снег был глубоким, и дорога все время то поднималась в гору, то опускалась. Лошади покрылись пеной, и их бока тяжело вздыма лись.
Скрепя сердце и выбросив из головы все, кроме жгучей мысли о необходимости добраться до избушки как можно быстрее, Лилиан не жалела лошадей. Она хлестала их кнутом, требуя от них каждой крупицы силы.
Когда она подъехала к избушке, пошел мелкий снег. Она выскочила из саней, привязала вожжи к пню и вбежала в дом. В избушке было холодно, как в погребе. На одном из топчанов одетый лежал Визи. Его лицо горело, глаза блуждали — у него был жар. Взяв его за плечо, Лилиан тихо сказала: «Визи, это я, мама, я приехала за тобой». Услышав ее голос, он открыл глаза, бессмысленно посмотрел на фонарь. Тщетно пытаясь сдержать дрожь в голосе, Лилиан спросила: «Ты сможешь дойти до двери? Там Бен и Джипси с санями».
— До двери, — пробормотал он. — С санями? — Наконец он увидел ее и слабо улыбнулся. — Ой, мама, я, кажется, заболел.
С помощью Лилиан он спустился с койки и дошел до двери. С минуту от стоял, отдыхая, прислонившись к косяку, потом вышел, добрался до саней и повалился в них. Лилиан вернулась в избушку, сгребла несколько одеял и укрыла его. Потом она села на сиденье, хлестнула лошадей и тронулась в обратный путь. Эти пять миль были самыми длинными в ее жизни.
Когда лошади пошли рысью, у нее вдруг закружилась голова, и она чуть не выпустила вожжи. Правой рукой она крепко ухватила вожжи, а левой держалась за короб саней, чтобы не свалиться с сиденья. Она не спала ни минуты всю предыдущую ночь, а за день ни разу не присела. По дороге в избушку лошади чуть не понесли, и ей пришлось собрать все силы, чтобы не потерять власти над ними и не позволить им пуститься вскачь и разнести сани в щепы. Теперь наступила резкая и глубокая реакция. Она чувствовала усталость, слабость и легкое голово кружение. Она крепче ухватилась за вожжи и еще крепче за сиденье. Губы сжались, глаза на минуту закрылись, но она с усилием открыла их вновь. «Ты не имеешь права заболеть, — твердила она, — ты не имеешь никакого права!» Лилиан остановила лошадей и сидела, сжавшись, повторяя: «Ты не имеешь права заболеть». Она стала замерзать, но продолжала сидеть, пока слабость и головокружение не прошли. Затем, отпустив сиденье, она погнала лошадей галопом.
Лилиан подсчитала, что, с тех пор как она подвернула дома фитиль и заложила лошадей, прошло почти два часа. Теперь, когда Визи был с нею в санях, пусть слабый и больной, но с ней, она снова забеспокоилась обо мне, лежавшем в бреду и одиночестве дома.
Если ехать по дороге, она вернется через час, но если рискнуть и поехать по замерзшим запрудам, она сможет срезать углы и сократить путь. Зимой, как только мы убеждались, что лед достаточно крепкий, мы частенько ехали через лед напрямик, если петля в дороге была достаточно большой. Но если же мы не были уверены в том, что лед достаточно крепкий, чтобы выдержать упряжку лошадей, мы держались подальше от запруд.
В начале зимы 1947 года снег покрыл лед толстым слоем, прежде чем тот стал достаточно прочным. Под тяжестью снега лед установился, но под снегом во множестве были полыньи. Невидимые, но были. Со временем вода, выступавшая из полыней, растекалась по поверхности льда и снова замерзала. После этого по озерам и запрудам можно было ехать без всяких опасений. Но пока на лед продолжала вытекать вода, он был коварным. В одном месте он мог по прочности не уступать мощеной дороге, тогда как в другом он был не толще стекла. Но теперь каждая минута была на вес золота. Эта мысль оказалась решающей. Лилиан свернула с дороги и направила лошадей на лед. Под снегом на льду было три дюйма воды. Почувствовав, что они вышли на лед, лошади на секунду остановились, но Лилиан заставила их идти вперед. Пофыркивая, лошади двинулись по льду, разбрыз гивая воду.
Они пересекли одну запруду без происшествий, и Лилиан решила и дальше ехать через лед. Она пересекала запруды, где только можно, чтобы сократить путь домой.
Два пруда они миновали благополучно и прошли полпути через третий пруд, как вдруг раздался оглушительный треск, лед под ними провалился, и они очутились в темной воде. Лошади взвились на дыбы и забились, пытаясь передними ногами удержаться на льду. Но чем больше они бились, тем глубже в воду они уходили.
Было около часа ночи. Тьма была непроглядной, и только слабый свет фонаря освещал лед. Сани все еще держались на крепком льду, но Лилиан понимала, что двигаться вперед теперь не было никакой надежды. Все мысли и силы надо было направить на спасение лошадей. Без лошадей она сможет добраться до дома только пешком, а у Визи не хватило бы сил пройти и пятидесяти ярдов.
Лилиан стиснула зубы. Ей нужно было вытащить лошадей во что бы то ни стало. В санях был топор, и, взяв его, она спустилась на лед. Вода доходила ей до щиколоток. Лед под ней трещал, когда она ползла по краю полыньи к головам напуганных лошадей. Успокаивая лошадей, она перерезала топором упряжь.
Затем отсоединила вожжи и сняла с лошадей уздечки. Она попыталась отстегнуть постромки, но не смогла и тоже перере зала их.
Теперь, когда лошади освободились от саней, она хлестнула Бена по спине. Фыркая и пыхтя, жеребец поднялся и сумел поставить передние копыта на лед. Лилиан дала ему немного передохнуть и отдышаться. Но как только он начал соскальзывать в воду, она снова хлестнула его. Одним огромным усилием Бен поднялся из воды и выбрался на лед уже всеми четырьмя ногами. Он полежал с минуту, затем медленно встал.
С Джипси было значительно труднее. Кобыла была много старше жеребца. После первого отчаянного прыжка она абсолют но выбилась из сил и совершенно бессильно лежала в воде. Бока ее тяжело вздымались, глаза были закрыты, морда была на льду. У Джипси не было ни желания, ни мочи сделать усилие, необходимое для того, чтобы вытащить передние ноги из воды.
Бен стоял, вздрагивая и дрожа. Его тело покрывалось льдом. Взяв недоуздок, Лилиан подползла в воде и обвязала один конец вокруг шеи Джипси. Второй конец недоуздка она несколько раз обмотала вокруг хвоста Бена. Затем она изо всей силы крикнула: «Бен!» — и хлестнула его. Когда жеребец подался вперед, Лилиан хлестнула Джипси по плечам. Передние ноги кобылы выбрались на твердый лед, и, прежде чем она снова соскользнула назад, Лилиан опять погнала Бена вперед. Скоро Джипси тоже стояла на льду.
Сняв с лошадей упряжь, Лилиан бросила ее в сани. Она знала, что сани можно будет вырубить из
