Он поднес свечу к стене пещеры, и я увидел какие-то черточки, палочки, ничего мне не говорящие.
— Этот знак в виде перевернутого дерева называется Чернобог, — торжественно, словно творя заклинание, произнес он.
— Черный бог — ведь это, другими словами, дьявол — по западнославянской мифологии? — Я доказал, что не все знания растерял после окончания университета почти тридцать лет тому назад.
— Правильно. Эта руна обозначает силы, стремящиеся к Хаосу. Ее значение — прорыв магического круга, крушение связей между миром живых и мертвых. Рядом с ней руна Нужда — голый ствол дерева с одинокой поникшей веткой. Она означает судьбу, которая неизбежна, как и смерть. Это магический запрет на совершение какого-то действия. И третья, последняя руна — Радуга, почти вылитая буква R латинского алфавита, однако в ней все линии прямые и нет закруглений. Означает связь между Порядком и Хаосом, смысл ее можно охарактеризовать так: «Делай что хочешь, и будь что будет». Попробуй все это соединить вместе, и тогда обретешь магическую силу.
— Получается какая-то белиберда, — не стал напрягаться я.
— Правильно — для того чтобы это правильно расшифровать, могут потребоваться годы.
— Ты хочешь сказать, что смог прочитать эту надпись?
— Полностью — нет. Пока понимаю, что эта пещера имела культовое значение, возможно, ее использовали со времен принятия христианства на Руси. В ней жрецы-волхвы тайно совершали священные обряды, так как за это можно было принять смерть от великокняжеских слуг. Предполагаю, эти руны указывали на то, что в этом месте связь между мирами живых и мертвых чрезвычайно тонка и может быть преодолена. Но на это имеется запрет- предупреждение в виде двух последующих рун.
— Ты считаешь, что здесь находится вход в ад? В тартарары? В подземное царство Аида? — рассмеялся я.
— Конечно нет. Но магическое знание, которое здесь откроется, может привести к смерти. Руна является священным знаком, обладает большим запасом магической силы и способна связать нас с высшей силой. А совокупность рун многократно усиливает их действие, в геометрической прогрессии.
— Что это за высшая сила — Бог?
— У разных народов, в разных верованиях она имеет свое имя, — ушел от ответа Кузьма. — Я с удовольствием еще пообщался бы с тобой, но мне пора. А у тебя есть время поразмыслить над секретами этой пещеры.
Вскоре затихли его шаги, и наступила полная тишина. К тишине я уже привык, труднее привыкнуть к звукам — здесь эхо со всех сторон сопровождает любое движение, и не можешь правильно определить, откуда именно исходит опасность.
Не знаю, для чего эта пещера служила пращурам, но явно не для слива отходов и нечистот — тогда канализации не существовало. Пещера небольшая, это, собственно, переплетения ходов — лабиринт, что создает иллюзию ее большей протяженности. Под этим древним городом существует множество пещер, убежищ, катакомб- захоронений, пещерных монастырей, прорытых в лессовой породе, благодаря которой они сохраняются многие сотни лет без дополнительного укрепления. Но это подземелье от них отличается, больше напоминает пещеру Минотавра на острове Крит, только во много раз уменьшенную. Ее стены были изначально укреплены плинфами — квадратными плоскими кирпичиками из обожженной глины — такие изготавливали в старину. В отличие от лабиринта Минотавра здесь не потребуется нить Ариадны, так как по какому ходу ни пойдешь, в итоге все равно выйдешь в зал, расположенный в центре. Пещера мне напоминает паука, раскинувшего паутину ходов, а зал этот на первый взгляд — главное помещение для совершения магических обрядов языческого святилища.
У меня, пробывшего здесь невообразимо долгое время, — не знаю, как соотносятся время под землей и на земле, но явно не один к одному, — сложилось мнение, что сам лабиринт с перекрещивающимися ходами, словно стремившимися запутать идущего, играл важную роль, был не просто проходом к расположенному в центре залу. Когда я начинал по нему идти, то создавалось впечатление, что я вычерчиваю какие-то геометрические фигуры и в них заключен главный смысл. Переплетения ходов создают бесчисленное множество вариантов, и, наверное, жизни не хватит испробовать их все, а хотелось бы проверить свою догадку.
Кузьма снабдил меня запасом свечей, которые я расходую экономно, и уже научился бродить по близлежащим ходам без света. Человек — удивительное существо, когда у него отключается какая-то функция, то задействуется другая, которая совершенствуется, восполняя недостающую. Вместо зрения пришел на помощь слух и… подсознание. Несколько раз столкнувшись в темноте со стеной и задев низкий свод пещеры, я научился ощущать препятствия и обходил их, пригибался, сворачивал в нужный проход. Все это происходит само собой, без включения логического аппарата мышления, который, как оказалось, мешает. Я проводил эксперименты: пытался сознательно обходить препятствия, двигаясь в темноте. Результат был весьма плачевный и болезненный. Другое дело, когда я шел не задумываясь, не пытаясь напрячь свою память.
Попав в подземелье, первоначально я предполагал отдохнуть дня три и отправиться в путь, правда, неведомо куда. Велика страна, бывшая Российская империя, да бежать некуда, разве что уйти в тайгу, найти затерявшееся поселение староверов и прожить там оставшуюся жизнь. Но от тайги меня отделяют многие тысячи километров, а поселение староверов не так просто найти в бескрайнем море лесов, да и новая власть, наверное, им жить по-старому не разрешит, разыщет и растопчет. А чем больше я живу в подземелье, тем больше привыкаю к новому укладу жизни, мне нравится здешняя тишина и покой. Начинаю понимать чернецов, удаляющихся в пещеры, отрешающихся от всего мирского, проводящих все время в молитвах. Но молитва не для меня, пролившего за свою жизнь достаточно крови и не чувствующего раскаяния в содеянном. Хищник, убивая, борется за свою жизнь, так как в нем заложено знание: или он меня, или я его. Я — такой же хищник и хочу жить.
Я прожил бурную жизнь, у многих отнял жизнь, но это была борьба за выживание — или я их, или они меня… Воспоминания не тревожат меня, духи умерших в темноте не появляются; события прошлого призрачны в моей памяти, словно их и не было. Единственная, о ком жалею, — девчушка Машенька, чью жизнь отнял тогда в общежитии, а тело затолкал под койку. Ее тело… горячее, молодое, упругое — и вдруг обмякшее под моими руками… навсегда. Была ли у меня возможность сделать по-другому? Слегка придушить, связать… Не знаю, может быть, но прошлого уже не вернешь, и эти воспоминания гоню прочь.
Прошлое — словно змея в траве, на которую можно наступить, и тогда она ужалит, или пройти мимо. Предпочитаю проходить мимо, ее не трогать. Кузьма несколько раз лез со своими воспоминаниями о студенческой жизни, особенно часто вспоминал Петра, этим подводил меня к траве, где ожидает своего часа змея-прошлое, но я всякий раз переводил разговор на подземный лабиринт, и он, одержимый горячкой исследователя, оставлял в покое прошлое.
Единственная моя связь с внешним миром — Кузьма. Он появляется раз в три дня, приносит провизию — воду я научился запасать во время дождей. Сегодня пошел пятый день, как не появляется Кузьма, продукты, несмотря на экономию, уже на исходе. Почему он не идет? Что у него произошло? Что мне дальше делать?
Пока могу лишь строить предположения, в очередной раз обходя подземные владения.
Леонид открыл глаза — лучи только проснувшегося, раннего солнца обстреливали спальню, воспользовавшись тем, что с вечера Богдана забыла опустить жалюзи. Защищаясь от солнечных зайчиков, она плотно закуталась в простыню, прикрыла голову подушкой и теперь тяжело дышала под ней.
Леонид сел на кровати, потянулся и стащил с жены подушку. Ночное видение под действием яркого солнечного утра поспешило поблекнуть, стать призрачным, словно его и не было.
— Придумала с подушкой — еще задохнешься! Да и закуталась, будто… — Леонид замолчал на полуслове, заметив, что Богдана плачет.
— Что случилось? По ком звонят колокола и льются реки слез? — Хорошее настроение его не покидало, и тут он вспомнил, что сегодня похороны Стаса, — сердце уколола булавка.
— Ты… ты… сволочь! Потаскуха в штанах! — выдавила сквозь слезы Богдана.
Леонид опешил:
— Объясни толком, что произошло?!
