«авторитета». За день до этого он пытался поговорить с ним об «эмерике», но Данилов, не отвечая на вопросы, молча удалился.
— На остров собираетесь?
— По пути, может, заедем.
— Не боитесь, что наши духи могут разгневаться?
— Мы их не трогаем, с чего бы им гневаться! Они сами по себе, и мы сами.
— Духи не спрашивают, они и так все знают… Топор захватите, пригодится! — произнес он, окинул всех пронзительным взглядом и ушел, не оглядываясь.
— Ходют тут всякие, настроение портют! — сказал, кривляясь, Семенов, но никто даже не улыбнулся.
— При чем здесь топор? — испугалась Лида.
— От комаров отмахиваться, Лидуся! — с иронией сказала Юля.
— Отчаливаем? — спросил Кондиайн, нетерпеливо посматривая на часы.
— Ну, с Богом! — напутствовал их отец Михаил и, когда лодка отчалила от берега, начал читать подорожную молитву. Экспедиции благоприятствовал попутный ветер, до острова было на глаз не более трех верст. Когда были уже довольно далеко от берега, ветер усилился, нос лодки то и дело нырял в волну. Водяная пыль, брызги, пронизывающий ветер делали путешествие крайне неприятным. Вскоре на озере разыгрался настоящий шторм, и все по-настоящему испугались.
Вода в озере была ледяная, и в случае, если бы лодка перевернулась, путешественники недолго продержались бы на поверхности, даже умея плавать. От постоянных «прыжков» вверх-вниз с Лидой случилась морская болезнь, ее стошнило. Она сидела, судорожно вцепившись в борт лодки, совсем зеленая.
Мрачные черные тучи закрыли небо, сразу стемнело. Волны перекатывались через борт и заливали лодку. Все работали как одержимые, вычерпывая воду, и уже жалели, что не послушались отца Михаила: возвращаться было далеко, а остров все приближался, да и ветер гнал лодку прямо туда. Испуганный Иван не спускал парус, стремясь побыстрее добраться до острова, чтобы укрыться там от непогоды. Кондиайн и Семенов на всякий случай приготовили весла. Александр Васильевич помогал Ивану управлять парусом. До острова оставалось всего саженей триста, и все надеялись на счастливый исход.
Неожиданно направление ветра изменилось, и резкий порыв наклонил борт лодки почти к самой воде. Все сгрудились у противоположного борта, но это ничего не дало. Казалось, через несколько мгновений лодка уйдет под воду.
— Господи, я не умею плавать! — запричитала Лида, и у Жени сердце ушло в пятки.
— Это все чертов шаман! — со злостью крикнула Юля.
Жене припомнились недобрые глаза Данилова, но тут она увидела, что Александр Васильевич рубит топором мачту, стоя по колено в воде. Всего несколько ударов, и мачта полетела за борт. Лодка сразу выпрямилась. Барченко, продолжая рубить снасти, удерживающие мачту около лодки, крикнул:
— Женщины вычерпывают воду, мужчины на весла!
Лодку бросало как щепку посередине волнующегося озера, которое в тот миг стало морем-океаном. Берегов не было видно из-за непогоды. Остров Роговой, который недавно был совсем рядом, тоже исчез. Женя ничего не замечала, вычерпывая чайником воду, — отрешенно, бездумно, не чувствуя усталости. Мужчины не столько гребли, сколько старались удержать лодку носом к волнам. Рядом с Женей без устали черпали воду Наташа и Юля. Лида, обессиленная морской болезнью, сползла со скамейки и сидела прямо в воде. Она что-то шептала, наверное молитву.
Как ветер утих, превратившись из штормового в просто сильный, Женя не заметила. Только услышала возглас Кондиайна:
— Земля!
Сильный толчок — и лодка, зацепив дно, по инерции проползла немного вперед. Все повыскакивали прямо в воду.
Это было прекрасное чувство — почувствовать под ногами твердую землю! Воды было чуть выше, чем по колено, так что у Жени сразу намокли сапожки. Общими усилиями вытолкали лодку подальше на берег. Никто не предполагал ночевать на острове, поэтому не взяли с собой ни палаток, ни теплых вещей. К тому же начался сильный дождь, так что разжечь костер не удалось, и мужчины принялись сооружать из веток ели шалаш. Пока управились с постройкой, женщины уже окоченели, но, к счастью, дождь закончился. Разожгли большой костер. Попеременно снимали с себя часть одежды и чуть подсушивали. Доводили до полусырого состояния, — как невесело пошутил Семенов, специалист по иностранным словечкам, до «полуфабриката». Возвращаться назад на веслах было бессмысленно и опасно, шторм утих, но волны и ветер были еще довольно сильными. Поели, забрались в шалаш и тесно прижались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Это была настоящая ночь, от которой уже отвыкли, — из-за непогоды стало достаточно темно.
Женя была в полубредовом состоянии, когда трудно определить, где галлюцинация, а где реальность. Не лучше чувствовали себя и другие участники экспедиции. Лида была совсем плоха.
Наступившее утро было хмурым, ветер никак не хотел стихать. Мужчины спорили, разделившись на две партии. Семенов доказывал, что надо возвращаться назад на веслах. Кондиайн заявлял, что это бесполезно, поскольку надо будет грести против ветра, и предлагал обследовать эти места, пока ветер не переменится. Барченко хранил молчание. Ясно было, что второй вариант ему больше по душе, но Лида…
— Парус! — вдруг закричал Кондиайн, и теперь уже все заметили парус, который медленно приближался. Рассчитывать на то, что парусник пристанет именно здесь, было маловероятно, поэтому спустили лодку на воду и отправились ему навстречу. А когда приблизились, удивлению не было предела. Там был старик Данилов с Поликарпом и двумя проводниками, Василием и Федором, которые вчера наотрез отказались ехать на остров Роговой.
— Страху натерпелись? — спросил Данилов, когда пришвартовался к их лодке. — Мы вам вещи привезли. Поняли, что пригодятся.
— Так что, вы специально нам вещи везли? А как вы узнали, что у нас беда? — спросил Кондиайн.
— Земля слухами полнится… Легко отделались, что вас остров только не принял… Могло быть хуже.
— Когда отъезжали, ты поинтересовался у Александра Васильевича, взял ли он топор, и сказал, что пригодится, — взахлеб говорил Семенов. — И он пригодился! Если бы Александр Васильевич не срубил мачту, мы все были бы на дне! Получается, ты знал, что с нами приключится? Откуда?
— Вещи вам доставил, проводников тоже. Сейчас пристанем к берегу, пойдете на Сейдозеро, а я Ивана отбуксирую домой. Святой отец места себе не находит, жалеет, что поддался уговорам, отправил сына на остров Роговой… Когда надумаете возвращаться, зажгите рядом два костра из сырой сосны. — Данилов сделал вид, что не услышал Семенова, даже повернулся к нему спиной.
— Из этого следует, что на остров Роговой нам дорога заказана. Никто больше не повезет, — произнес Барченко. — Очень жаль… Было бы любопытно взглянуть на это таинственное место.
— Ничего таинственного там нет. Остров как остров. Птица летает, мелкий зверь живет. Больше ничего.
— Так почему мы не можем на него попасть?
— Это духи. Вначале предупреждают, а потом плохо становится, совсем плохо… Вчера они вас предупредили, а потом и предупреждать не станут… Вот и берег. Счастливого пути, пусть вам сопутствуют только добрые духи!
Пристали к берегу. Снова пришлось высаживаться прямо в воду, но теперь у путников были теплые вещи и палатки. Александр Васильевич принял решение сделать остановку на целый день — отдыхать, приводить себя в порядок, а сам с Кондиайном куда-то ушел.
Следующим утром тронулись в путь. К концу дня подошли к небольшому лопарскому погосту, где жило не более пятнадцати человек, и заночевали там. Днем у южной оконечности озера неожиданно обнаружили вырубленную в тайге просеку — широкую, местами словно мощеную дорогу, по которой даже автомобилем
