— Ты тогда зашел к нам с тыла…
— Помнишь?
— Еще бы. Ну и досталось тебе тогда.
— Кому? Мне? — возмутился Алик. — Это вам досталось. Мы были с Юреком, а ты с Янушем и Марцином. Забыл?
— Верно, — вспомнил Фелек.
Оба мысленно перенеслись в те далекие времена, когда эта заброшенная и пустынная часть парка была местом их мальчишеских игр.
За дубом едва приметная тропка терялась в густом подлеске. Алик шел впереди, Фелек — за ним. Тропка круто спускалась вниз. Здесь парк кончался, и наверху, на противоположной стороне оврага, виднелась проволочная ограда. За оградой была темная и безлюдная окраинная улица. Лишь несколько бледных и словно висящих в пустоте огоньков просвечивало сквозь затемненные окна. В одном доме, наверно, окно было открыто, потому что оттуда отчетливо доносились звуки пианино. Кто-то ехал посредине мостовой на велосипеде. Снизу маленький фонарик напоминал светлячка.
Кусты подступали к самому краю оврага.
— Сюда! — шепнул Алик.
Он свернул налево и уверенно двинулся вперед, осторожно раздвигая ветви, покрытые густой молодой листвой. Вскоре он остановился.
— Здесь!
Фелек подошел к нему.
— Здорово! Так, конечно, ближе.
— Вот видишь!
Впереди, на расстоянии шага, виднелась неглубокая впадина, заросшая густой травой и низким кустарником. Оттуда, как из погреба, тянуло холодом. Согнувшись, они стали спускаться вниз по узкому проходу. Почва под ногами была каменистая и неровная. Вдруг из темноты раздался приглушенный голос:
— Кто идет?
— Свобода! — спокойно ответил Алик.
Фелек споткнулся о камень.
— А, черт! Не валяй дурака, Марцин, посвети!
Карманный фонарик осветил проход. Внизу, под низким сводом, стоял маленький тщедушный Марцин Богуцкий. Фелек обвел глазами стены.
— Никак эта дыра меньше стала?
— Это ты подрос, — рассмеялся Алик. — Правда, не намного.
— С меня хватит.
Они поздоровались с Марцином. Рука у него была холодная и влажная. Ему, видно, нездоровилось.
— Юрек здесь? — спросил Алик.
— Давно. Первый пришел.
Марцин погасил фонарик. Проход круто поворачивал и за углом внезапно расширялся, образуя не очень вместительное, но глубокое подземелье со сводчатым потолком. Мерцающее пламя фонаря, укрепленного сбоку, освещало красные кирпичные стены и неровный, крепко убитый земляной пол. В углах притаился мрак. Там и сям белели большие камни — ребята вкатили их сюда в те далекие времена, когда играли в индейцев; на них восседали мудрые индейские вожди.
Юрек Шреттер — высокий, худощавый блондин с узким, птичьим лицом, в спортивном костюме и мягкой кожаной куртке — поставил ногу на один из этих камней. Рядом, прислонившись к стене, в небрежной позе стоял Януш Котович, как всегда, элегантный — в безупречно отглаженных серых брюках и длинном свободном пиджаке. Вид у него был скучающий, во всяком случае, он строил из себя человека, пресыщенного жизнью.
— Елки-палки! — пробормотал Фелек, оглядевшись по сторонам. — Вроде бы ничего не изменилось, только все меньше стало. Привет, Юрек!
Шреттер поднял голову.
— Вы опоздали!
Он сказал это спокойно, твердо и немного высокомерно, давая понять товарищам, что он им не ровня.
Алик покраснел. А Фелек, которому было наплевать на командирский тон Юрека, пожал плечами.
— Да? Разве что самую малость.
Юрек посмотрел на него узкими, глубоко посаженными глазами.
— Я ведь, кажется, не говорил, на сколько вы опоздали. Важен сам факт.
Януш Котович даже не старался скрыть насмешливой улыбки. Он вытащил из кармана брюк золотой портсигар и закурил.
— Мог бы угостить, свинья! — бросил Фелек.
Котович протянул ему портсигар.
— Пожалуйста.
Алик тоже взял сигарету. Марцин не курил. Юрек Шреттер отказался.
— Новое приобретение? — оглядев портсигар, спросил Фелек.
— Нравится?
— На мой вкус — слишком шикарный.
— Много ты понимаешь!
— Садитесь! — перебил их Шреттер. — Напоминаю вам, мы собрались здесь не для трепотни и выпивки.
— Жалко! — пробормотал Януш, но так тихо, что его расслышал только стоявший рядом Фелек.
Ребята молча расселись на камнях.
— Черт, до чего жесткие! — Фелек сморщился и нагнулся к Янушу. — Смотри задницу не отморозь…
Бледный, худой Марцин в куцем, потрепанном пиджачишке ежился от холода и нервно потирал руки. С минуту все молчали. Полумрак, подвижные тени на потолке и стенах, камни, покрытые мхом, — сколько все это будило воспоминаний!
Алик не выдержал:
— Юрек, помнишь, ты Быстрокрылым Соколом был?
Шреттер — это было его прозвище — сдвинул брови.
— Может, в другой раз поговорим cf6 этих ребячествах?
— Играли мы здорово, ничего не скажешь, — вставил Фелек.
Шреттер промолчал. Он один продолжал стоять, поставив ногу на камень и подперев рукой подбородок. Мерцающее пламя свечи освещало высокомерное, худое лицо и отбрасывало на стену и потолок огромную, переломанную в плечах тень. Тишина была такой глухой и бездонной, как бывает только под землей. Издали и тоже будто из-под земли послышался глухой удар грома.
— Гроза, — прошептал Марцин.
Снова загремел гром.
— Елки-палки! — буркнул Фелек. — Совсем как из пушек, правда?
Все стали прислушиваться. Вдруг Шреттер выпрямился.
— Слушайте, ребята, — сказал он решительно, но на этот раз его голос прозвучал несколько мягче. — Я хочу, чтобы между нами не было никаких недоразумений…
— Правильно! — согласился Фелек.
Юрек пропустил его замечание мимо ушей.
— Мы знакомы не со вчерашнего дня и знали друг друга еще пацанами. Все мы старые друзья, верно? Но сейчас я ваш командир. Я приказываю, а вы подчиняетесь. Мы первая пятерка нашей организации. Мы ее создали, и от нас зависит, какой она будет. Понимаете, о чем я говорю? Это не детская забава.
Фелек сплюнул крошки табака.
