— Ловкач.
— Я его перехитрю. Посмотришь, как я его околпачу. Чего смеешься? Думаешь, не удастся?
— Удастся.
— Чего же ты смеешься?
— Ничего. Представил себе, как это будет выглядеть.
— Неплохо. Этот тип даже не заметит, как я его оседлаю.
Грошик подцепил вилкой гриб.
— Треп!
— Нет, не треп, а так оно и будет.
— Треп. Ты от страха в портки наложишь.
— Это я-то? Ты меня еще не знаешь.
— Еще как знаю. Ты его боишься.
— Свенцкого?
— А нет, скажешь? Тогда возьми меня на банкет. Древновский задумался.
— Вот видишь! — Грошик качнулся на табурете. — Я говорил, боишься.
Хелмицкий посмотрел на часы.
— Спешите? — спросила Кристина.
— Что вы! У меня уйма времени.
— Почему же вы смотрите на часы?
— У меня тут свидание.
— С женщиной?
— Может, и с женщиной. Не нравится?
— Кому?
— Вам.
— А мне какое дело?
— Правда?
— Представьте себе.
— А если не с женщиной?
— Меня это тоже не касается.
— В самом деле? Разрешите вам не поверить?
— Пожалуйста, если вам угодно…
— Что?
— Не верьте.
— Прекрасно. Итак, я не верю. Долго вы тут будете сидеть?
— До конца. Пока не уйдут последние посетители.
— То есть?
— Как когда, день на день не приходится.
— А сегодня?
— О, сегодня, наверно, до утра.
— Это обязательно? Вы тут одна?
— Пока одна. А в десять придет сменщица.
— Ну вот.
— Что «вот»? Когда много посетителей, мы вдвоем еле справляемся.
Древновский обернулся к ним и позвал:
— Девушка!
— Чтоб ему пусто было! — пробормотал Хелмицкий.
Кристина медленно вышла из-за стойки.
— Счет! — потребовал Древновский.
В дверях, завешенных темно-зеленой портьерой, стоял Анджей Косецкий и озирался по сторонам. Хелмицкий сразу его заметил.
— Алло!
Анджей подошел к стойке.
— Привет, Анджей. Что нового?
— Ничего. Я проголодался.
— Я тоже. Сейчас попросим, чтобы нам чего-нибудь принесли. Займи пока столик.
— А ты куда?
Хелмицкий многозначительно подмигнул.
— Минуточку. У меня тут одно дельце есть.
Древновский тем временем рассчитывался. Грошика счет не интересовал, и он торопливо подбирал с тарелки остатки грибов.
— Пошли?
— Куда торопиться.
— Девять уже.
— Ну и что?
В голове шумело все сильнее, но Древновскому было хорошо. Он теперь видел все как-то ясней и четче, и ему было море по колено. Удача, казалось, сама плыла ему в руки. И у него появилась уверенность, что он сумеет устроить свою жизнь так, как захочет. Его распирала жажда деятельности.
— Я пошел! — заявил он.
Грошик опять было начал разводить рацеи, но, видя, что Древновский решительным шагом направился к выходу, торопливо сполз с табурета и, слегка пошатываясь, засеменил за ним.
Кристина вернулась к Хелмицкому.
— Что вы нам дадите поесть? Мой товарищ уже пришел, вон он сидит.
— Вижу. Жалко, что не дама.
— Кому жалко?
— Вам.
— А вам?
— Мне? Я уже сказала, что мне это безразлично. Что вам принести? Чего-нибудь выпить?
— Выпить тоже. Но сперва поесть, мы страшно проголодались…
— Есть холодное мясо, фаршированные яйца, салат…
— Все равно. На ваше усмотрение.
— Но есть-то ведь буду не я.
— Это не важно. Вы лучше сумеете выбрать.
— Какое доверие!
Он наклонился к стойке.
— Незаслуженное?
— Сперва нужно убедиться, а потом говорить.
— Идет! Но я уверен, что не ошибся.
Анджей сидел за столиком в глубине бара. Он задумался и не заметил, как подошел Хелмицкий.
— Вот и я, — сказал Хелмицкий, садясь рядом. Анджей поднял голову.
— Заказал?
— Да. Сейчас принесут. Анджей, взгляни вон на ту девчонку…
— На какую?
— За стойкой.
— Ну?
— Хорошенькая, правда?
— Ничего, — равнодушно буркнул Анджей.
Хелмицкий искоса посмотрел на него.
— Знаешь что, Анджей?
— Ну?
