Оксана молча покачала головой.
– Ну-ка выйдите все отсюда. Мне нужно переговорить с ней один на один, – повернулся Виктор Андреевич к начальнику милиции.
– Да что вы, Виктор Андреевич. Не положено. Я и так пошел вам навстречу.
– Ну хорошо, – взглянул Ларин снова на Оксану. – Меня ты хочешь утопить – не понимаю, правда, почему. А при чем здесь старший кассир? Она за что должна пострадать?
Девушка, стиснув зубы, продолжала молчать. Виктор Андреевич приоткрыл дверь в приемную и крикнул секретарше:
– Немедленно старшего кассира ко мне.
– У нее сейчас обед… – начала было Ольга.
– Я сказал – немедленно, – рявкнул Ларин.
Через несколько минут старший кассир быстрым шагом вошла в приемную.
– Что там, Ольга? – испуганно спросила она секретаршу.
– Не знаю. Там начальник милиции, Панчук и этот Хоменко. И шеф сам не свой. Белее полотна.
– Вот же, ежкин кот, денек сегодня какой! Не соскучишься! – Елена Леонидовна подошла к двери кабинета начальника, прислушалась, что там за дверью.
– Бесполезно, – шепнула ей Ольга. – Слышимость нулевая. После ремонта хорошую звукоизоляцию сделали. Ничего не попишешь.
– Ну ладно, пойду, – решительно выдохнула старший кассир.
– Ни пуха вам! – пожелала секретарша.
– Да иди ты! – отмахнулась от нее Елена Леонидовна.
Она вошла в кабинет с осторожностью. Эта ситуация с перепродажей билетов и ловлей маклеров выбила сегодня из нормального ритма и так напряженную работу кассиров. Огорошило и взятие нескольких кассиров в отделение милиции. Кассовый зал стал похож на улей, растревоженный неожиданными посетителями. И это прежде всего отразилось на пассажирах. Очереди сразу ощутимо выросли. Началась нервотрепка, взаимные жалобы кассиров и клиентов.
– Вызывали, Виктор Андреевич? – внимательно оглядывая всех присутствовавших в кабинете, обратилась к начальнику старший кассир, – Проходите, – глухо пригласил Ларин.
Старший кассир подошла к столу и села рядом с Тимошевским.
– Вот, Елена Леонидовна, это все по поводу сегодняшнего инцидента с перепродажей билетов, – ввел в курс дела Ларин и посмотрел на Тимошевского.
– Да, – по праву взял на себя инициативу начальник милиции. – Вот, гражданка Панчук Оксана Георгиевна была сегодня задержана с поличным при попытке незаконно сбыть по спекулятивной цене железнодорожный билет…
– Ой, да ну что вы! – заулыбалась старший кассир. – «Незаконно сбыть»…
Это Оксаночка-то? Не смешите. Я более тридцати лет в кассах работаю и знаю, кто на что способен. Кто-то, может быть, и ловчит налево – не буду отрицать. Не все у нас такие честные. Но чтоб она? Никогда в это не поверю. У нее, кроме одной недостачи еще в первые недели работы, никаких нарушений не было. Да и то она ее покрыла за два месяца. Помните, Виктор Андреевич?
«Еще бы не помнить, – подумал Ларин. – С этой недостачи у них все и началось!»
– Как же так, Елена Леонидовна? – снова заговорил Николай Павлович. – Интересно получается. Вот вы говорите, что она никогда не могла бы это сделать.
А она сама сейчас нам в этом призналась.
– Оксаночка, ты что? – с недоумением посмотрела на девушку старший кассир.
– Более того, гражданка Панчук призналась в том, что вы сами имели отношение к незаконной торговле билетами, – продолжал Тимошевский.
– Это какое еще отношение? – растерялась Елена Леонидовна.
– Самое непосредственное. Покрывали действия своей кассирши и участвовали в распределении прибыли.
– Что он говорит? – Старший кассир перевела взгляд на Ларина, а потом на Оксану. – А ты что молчишь, Оксаночка?
– Я сказала то, что было, – холодно ответила девушка.
– Что было? – Елена Леонидовна подалась вперед.
– Что занималась перепродажей, а половину денег отдавала вам и Ларину.
– Но это же ложь. Она же врет самым наглым образом.
– Это правда, – твердо отчеканила Оксана.
Елена Леонидовна какое-то время с недоумением смотрела по сторонам. Потом зацепилась взглядом за Ларина, но он только беспомощно развел руками.
– Вот, вот чем это все кончилось, – вдруг истерично подскочила старший кассир к начальнику вокзала. – Это все вы эту девку пристроить хотели, «Возьми ее, Лена!», «Научи ее, Лена!», «Помоги». И вот что из этого получилось…
– Ну, допустим, это я за нее просил Ларина. И в кассах для нее место искал тоже я, – подал голос Хоменко.
– Да ты вообще молчи. Тебя тут ни во что не ставят. И эта вертихвостка в первую очередь за нос водит. А ты уши развесил.
– Елена Леонидовна, давайте говорить только о том, что касается перепродажи билетов, – остановил старшего кассира Ларин.
– Здесь все касается этого вопроса, – с угрозой в голосе ответила старший кассир. – И если будет нужно, я тут тоже кое о чем могу рассказать.
Елена Леонидовна многозначительно перевела взгляд с Ларина на Оксану и снова на Ларина.
– Мы вас с удовольствием выслушаем. – Тимошевский был рад, что страсти накалились.
В его кармане работал тот самый диктофон. И любая подробность данного разговора могла потом ему очень пригодиться.
– Хоменко, вы свидетель, – попробовал вернуть разговору официальный тон Николай Павлович, – что на очной ставке Панчук Оксана Георгиевна подтвердила свои первоначальные показания в отношении начальника вокзала Ларина Виктора Андреевича и старшего кассира Ивановой Елены Леонидовны.
Старший кассир, услыхав слова начальника милиции, завыла белугой:
– Ой, мамочки, что ж теперь будет!
– Не вой, Лена. Ничего еще не доказано, – попытался успокоить ее Ларин.
– Откуда они только берутся – эти, с хореографическим образованием, – продолжала реветь женщина.
– Тебе не жаль ее? – снова подошел вплотную к Оксане Ларин.
– А меня кому-то жалко? – огрызнулась девушка, но голос ее дрогнул.
– Ой, дайте умыться, – заверещала с новой силой старший кассир. – Не могу, глаза щиплет.
С кассиршей случилась новая неприятность. Потекла вместе со слезами тушь для ресниц. Образовались черные разводы на лице. Попало и в глаза.
– Там умывальник имеется? – кивнул в сторону комнаты отдыха Тимошевский.
– Да откуда мне знать? Я в этой комнатке никогда не была. Это вот ей лучше известно, что там есть, а чего нет, – злорадно кивнула на Оксану Елена Леонидовна.
– Возьмите там чистое полотенце возле раковины, – сдерживаясь, сказал Виктор Андреевич.
Николай Павлович под руку повел рыдающую даму в комнату отдыха умываться.
Он теперь решил ее опекать, чувствуя, что она много может рассказать интересного про Ларина – даже того, чего не было, особенно если ей будут грозить неприятности.
– Теперь ты мне можешь объяснить, в чем дело? – силой усадил безвольно стоявшую Оксану в кресло Ларин. – Послушай, Роман, дай нам поговорить. Подожди хотя бы пять минут в приемной.
– Нет, пусть он останется, – возразила девушка.
– Отлично. И все-таки, Роман, я прошу тебя выйти.
– Не выйду. Только если она сама попросит.
– А слушать не тяжко будет? Мы ведь с девушкой можем и сугубо личные вопросы затронуть. А тебе,
