– Давай грузи, если такой умный, – кивнул на беспорядок в вагоне дед.
– Мы на прошлой станции из-за одного ящика все тут перерывали – никак найти не могли, – вставил молодой.
– Цыц! – скомандовал дед. – Делаем так! Тебя как зовут? – обратился он к водителю.
– Володя, – назвался тот.
– В общем, так, Вова. Тут, сам видишь, без ста граммов ничего не разобрать. И в прямом, и в переносном смысле. Потому будем последовательны.
Старый посмотрел на молодого напарника, и тот тут же нагнулся над каким-то ящиком, стоявшим возле гроба. Оттуда появилась початая бутылка водки, сало, лук, хлеб, два пластмассовых стакана и одна металлическая кружка. Все это молодой быстро разложил на крышке металлического гроба. Не забыл даже под закусь постелить газетку.
– Да вы чего, мужики? – возмутился Володя, впрочем, неуверенно, а так – больше для приличия. – На гробе пить?
– А где еще? Ты посмотри – все столы завалены. Не на полу же – мы ведь все-таки люди!
Сели вокруг гроба, как вокруг стола. Только разве что на корточках.
Разлили в два пластмассовых стакана. Порезали сало, лук, хлеб – все, как положено.
– Ну! – полез чокаться водитель.
– Подожди, – угрюмо остановил его Михалыч. – Не чокаться.
– Это почему же? – спросил Володя.
– Порядок такой, – вставил Семен.
– Помянем рабу Божью Антонину. Пусть земля ей будет пухом, – торжественно произнес дед. Помолчали немного и по команде деда выпили.
– Ой, ребята, вы даете, – захихикал Володя, закусывая. – Да откуда вы знаете, что она Антонина?
– А как же? Раз покойника везем, значит, должны про него знать, кто он и что он, – сказал Дед.
– Мы документы на нее в первую очередь изучили, – добавил Семен. – Антонина Петровна Ларина. Девятнадцатого года рождения.
– Хорошо пожила бабка, – водитель. – Нам бы столько! – захрустел луком – Каждому свое! – вставил философски дед.
– Так вы ей от Львова до Москвы поминки устроили? – снова захохотал быстро захмелевший Володя.
– А как же! – серьезно ответил Михалыч. – Третью бутылку уже поминаем.
Должна быть довольна бабка.
– Все-то оно хорошо, да вот как-то на гробе, не по себе это – есть, пить, – поежился водитель тележки.
– Да ну! Это по первому разу только не по себе. А потом привыкаешь, втягиваешься. – Михалыч закурил «Приму». – На моем веку их столько было. Я уж в почтовых вагонах не один десяток лет езжу. А вот всех своих покойников, которых перевозил, помню. И как зовут, и сколько лет…
– Ну ты, дед, даешь! – восхитился Володя.
– И никто на меня из них не может быть в обиде. Никого не обидел. Всех достойно проводил в последний путь.
– Да, это святое, – выдохнул Володя и покосился на бутылку.
Разлили еще по одной.
– Вот у Семена это второй покойник, – продолжал дед, кивнув на молодого напарника. – По первому – так он даже блевал. Так непривычно ему было. А теперь смотри, ничего. Ну давайте еще помянем Антонину.
Снова выпили и помолчали. За последующим задушевным разговором о вечном не заметили, как диспетчер объявил в громкоговоритель: «До отправления поезда Львов – Москва остается пять минут».
И только когда дежурный по вокзалу заметил брошенную у вагона почтовую тележку и закричал: «Володька, паразит, где тебя черти носят!» – тогда вскочили, забегали, стали вытаскивать ящики с почтой.
– Ты там, Володька, если чего мы тебе не то сгрузили, не обессудь. Обратно через день поедем, отдашь. А мы тебе, значит, твое отдадим, – кричал Михалыч через окно движущегося поезда водителю тележки.
– Все нормалек, ребята! – духарился опьяневший Володя. – Вы, главное, Антонину довезите в целости и сохранности.
– Да довезем, будь спокоен, паря, – махал ему дед.
Глава 54
ЛАРИН
– Виктор Андреевич, может, вам кофе – взбодриться? А то на вас лица нет, – заглянула в кабинет к Ларину секретарша.
– Я бы с удовольствием, Оленька, только думаю, что взбодриться мне сегодня уже не дадут! – Начальник вокзала был рад тому, что секретарша отвлекла его от мрачных мыслей.
– Да ну их всех в баню! Человеку даже попить не дают. Совести у них просто нет – насели на вас, хотя вы вообще могли сегодня не выходить на работу. С таким-то горем.
– Да, кстати, как там львовский? – вспомнил Ларин про гроб с телом матери.
– Все четко. Через час ожидаем в Москве – по расписанию. – Секретарша засуетилась вокруг кофейника. – Так, кладите сахар, а я сейчас.
Ольга выскочила к себе в приемную и через минуту вернулась с бутылкой бальзама.
– Да ты что, милая! – удивился Виктор Андреевич. – Ты же в курсе, что я на работе не пью.
– Это же не водка, а лечебный бальзам. Для тонуса. Для улучшения кровообращения. Для стимуляции сердечной деятельности. Между прочим, настоян на десяти лечебных травах.
– И на спирту, – повертел в руках бутылку Ларин. – Ого, тридцать восемь оборотов. Ничего себе лечебный бальзамчик.
– Перестаньте, вас сейчас и чистый спирт не возьмет. Давайте я вам плесну прямо в кофе.
– Что, я так мерзко выгляжу?
– Я знаю, что вы считаете меня полной дурой, но все же кое-что я чувствовать могу. И по-моему, за пять лет работы с вами я никогда не видела вас в таком состоянии.
– Это мы с тобой вместе пять лет уже работаем? – удивился Ларин. – Как же быстро время летит.
– Да не так-то уж быстро.
– Это в твоем возрасте. А в моем – годы проносятся, как столбы за окном скорого поезда. Да что там годы – десятилетия. Ничего не успеваешь почувствовать. Ладно, не буду на тебя мрачные мысли наводить. – Ларин отхлебнул кофе. – Слушай, а бальзамчик ничего, чувствуется. А ты, Ольга? Что ты себе кофе не наливаешь?
– Да не положено мне с вами, – по-служебному ответила секретарша.
– Ну-ну. Не выдумывай. Давай я лучше за тобой поухаживаю. Тебе сколько сахару? – Виктор Андреевич засуетился вокруг кофейника.
– Две. Ой, только лучше я сама налью. А то как-то неудобно. Вы все-таки мой начальник.
– Да брось! Давай, Оленька, хряпнем по пятьдесят граммов твоего бальзама?
В чистом виде. Без кофе, – разошелся начальник вокзала.
– Что вы, Виктор Андреевич, мы ведь на работе? – растерялась девушка.
– Один раз ничего. Можно.
Он достал из бара рюмки и налил в них бальзам.
– Ну, за тебя, Оленька. За твою счастливую жизнь, которая только начинается! – поднял рюмку Ларин.
– И за вашу, Виктор Андреевич! У вас ведь она тоже не заканчивается.
– Будет тебе, Оля, – залпом выпил Виктор Андреевич. – Я свою жизнь уже прожил. Наверное, в том смысле, что ничего в ней нового уже произойти не может.
– Не надо так. Ведь каждый день может случиться что-то новое!
– Новыми у меня могут быть только неприятности, да и то на старый лад, – махнул рукой Ларин. – Вот