Пленники, вечные кариатиды, Ныне поддерживающие Цитадель; Те, кто ковал былые победы Царства, теперь растущего вдаль; Ваши прапрадеды, ваши деды, Старых триумфов былая скрижаль. Неизвестный
Да, — сединою нездешней седы Бурые лики… Щемяще жаль Мне этих узников. Но… как странно: Нет, они движутся! Камень и сталь Медленно приподымают… Туманно Вижу унылый и жесткий стиль Сумрачных зданий этой вселенной, Этих дорог багряную пыль… Голоса движущихся кариатид — смутные, невнятные, — отдельные слова, еле связанные друг с другом; стенания, почти лишенные смысла
— Строй, раб, поддерживай Свой плен — Груз глыб живой! — Пусть труд бездомника: Жар магм припомни-ка!.. — Смерть если б смилостивилась… — Ночь если б сжалостивилась! — Хоть в персть развеивание… — Хоть в прах расслаивание… — Хоть в пыль размалывание!.. Нет нам помилования. Безмолвие. Никакого ответа. И опять стоны, похожие на мольбу.
—Дух! Храм вверх строящийся! — друг, брат, брат кающийся! — Ты, гнет барм сбросивший! — Ты, смысл карм взвесивший! —Ты знал крест царствования; — Ты блюл долг бодрствования… Голос Императора-Искупителя с огромной высоты, далеко над катакомбами
Схожу, но порог ваш засыпан и взгорблен, Правящий игва мудр, как Ликург, И гекатомбы неслыханной скорби Спуск преградили в ваш
