Друккарг. Теперь уже не ветер, не стоны кариатид, но медленные удары глухого, с огромными интервалами, всю землю сотрясающего пульса различаются в звуках, которые недавно казались порывами ветра.
Даймон
Ты мечтал о траурных лунах — смотри, поэт! Других в преисподних лонах Нет. Три светила тусклого цвета, похожего на темно-лиловый, проступают в рыжем пространстве среди несущихся паров. Одно из них кажется почти черным. Представление верха и низа сдвигается: область лун кажется то небом, то глубиной пропасти.
Даймон
Так видят игвы миры страданья, Тлеющие в средоточье земном, Преддверья обратного мирозданья, Первые из его наружных хором. Смотри, коли смеешь, на это солнце, Яснеющее сквозь клочья паров: Его ль инфракрасные протуберанцы В твой сон возносились со дна миров? Неизвестный
Его. Даймон
Любуйся ж на дымные космы, — Лик ада, рассматриваемый в ребро: Это — не солнце: лишь Антикосмос, Творчества дьявольского ядро. Теперь крипта катакомб кажется затерянной в недоступной высоте и едва мерцает, как звезда.
Неизвестный
Вижу неимоверную крепость, Подобно хребту — острием вниз: Да, конус из черных базальтов в пропасть Венцом повис. Черными молниями ширяют, Снуют вокруг — Не знаю, кто — помавают, реют, Блюдут порог. Голоса игв
— Упитаны ли по стойлам бойцы? — Вскармливаются; — Ох, вскармливаются. — Просачивается ли шемойя в сердца? — Всачивается… — Ох, всачивается! — Готовы ли раругги соседних шрастр? — Вскидываются… — Ух, вскидываются… — Наш луч пепелящий достаточно ль остр? — Взлизывается! — Ух, взлизывается! Даймон
Сквозь них… напрямик… твердо, Не оборачиваясь — спеши: Всем ярусам этого города Открой слух души! Точно порыв раскаленного воздуха опаляет окрестность. Слышится клокотание, стремительное снование, сплетание и расплетание чьих-то обширных «я», объединенных тревожным и
