Укурмия
Станешь! Жругр
Пусть; но в Уппуме я Окрепну для битв опять, Потомков твоих, Укурмия, Разгрызть… пожрать… смять… Демиург Северо-Запада, парализуя последние силы Жругра
В Уппум, исчадье! Мощь твою поправ, Тебя швырнем в твой собственный прорыв! Жругр
Я жив… я тверд! Раругги, в бой… Я жив… О, поддержите!.. Падаю стремглав… Крик переходит в вой нечеловеческой тоски, ярости, в вопль сознания, внезапно постигшего нечто, более пугающее, чем любая смерть. Укурмия иссекает сердце Жругра. На мгновение вопль заглушает все, потом начинает стремительно гаснуть, судорожно вскидываясь на секунду:
ааа! а! — и гаснет окончательно.
Голос Карны
Русские, слышите? Кручами мрака, Все уменьшаясь, кружится он В жерла, откуда ни крика, ни знака Не долетит до скончанья времен. Мертвое море миров непробудных Давит свинцом усыпальницу ту, Милость и жалость богов добросудных Снидить не властна за эту черту… Стэбинг и Устр
— Мне это сердце! мне! — Нет, мне! — По очереди… — Нам — всем трем. Укурмия
Ни мне, ни вам — никому, Стэбинг
В огне Заслуга моя!.. мой гром Ударил в тот первый час, Когда… Демиург Северо-Запада
Но права и долг Постиг лишь один из вас — Укурмия: лев — не волк! Демиург рассекает сердце Жругра на мелкие куски. Струи крови прожигают пласты насквозь. Вверху, в наземном городе, кажется, будто в почве образуется внезапно множество дыр, похожих на воронки от бомб, но лишенных дна. В то же мгновение тысячи человеческих и человекоподобных существ выволакиваются невидимою силой из подвалов и убежищ, выхватываются из уличной толпы, точно прикрепленные нитями к исчезнувшему гиганту, они против воли волокутся к воронкам.
Вопли уносимых
— Почему же — я?.. — Почему же — мы?.. — Дай задержаться… — Хоть притулиться… — Ой, ухватиться!.. — Ай, зацепиться!..
