Негасимою радостью Всем живущим со-празднование, Неустанною бодростью Всем сердцам со-болезнование! Прозорливою мудростью Всем народам со-верчество! Целокупною щедростью Солнцу Мiра со-творчество! Непрощаемых милование, Возведенье, встречанье; Неутешимых радование И в блаженство включенье; Всем и вся предугадывание Просветленного тела; Всех погибших восследование В Полноту без предела! Народ начинает подниматься к Экклезиасту. Завеса тумана редеет, уносясь вверх. Не Дворец, но белый горный конус обнажается в глубине. Слоистые облака перерезают его местами. Вершина уже приняла на себя первые лучи солнца. По всей земле проносится то ли вздох потрясающего изумления, то ли содрогание благоговения и восторга:
— Господи! — Вот оно. — Фирнами Гребень блестит сквозь тучи… — Кажется — духами горными Выкованы эти кручи!.. В отдалении, на горизонте, выступают другие вершины. Верх конуса сияет все ярче, лучи поднимаются снопами. Каждый луч загибается радужной аркой, перекидываясь к одной из вершин у горизонта.
Тот, кто был Главой ареопага
Наконец-то веками, веками Жданное объединенье! Вот когда каждому камню Отдам любое биенье, Любую из капель крови, Любое мгновенье жизни… Вот когда петь мы вправе Гимн мировой отчизне! Глубокий рокот охватывает народные множества, как если бы всеобщий порыв умягчался слезами счастья и неповторимой радости.
— Праздник! — Зажгите факелы! — Мир! — Обнимайтесь, пойте! — Не возвратятся войны… — Не возвратятся казни… — С нами ликуют ангелы! — Вали границы! — Праздник! Председатель Лиги
Есть в Розе Мiра круг внутри — Круг высочайших достижений: Там — не магнаты, не цари, Лишь праведник, наставник, гений. Таким — бразды верховных прав! Им не нужна ничья стихира; Не исказится власть приняв, Собор старейшин Розы Мiра! Свет спускается по склонам конуса и воспламеняет облака. Конус кажется окруженным розовыми крыльями.
Экклезиаст
Мир наш отягчен урожаем. Мы, как причастники этой зари, Богосотворчеством преображаем Камни народоустройств изнутри. Но да не будут они нашей целью: Это — колосс и в добре и во зле; Не просветляясь, он сверхцитаделью Стал бы для новых тиранств на земле. Голос умирающего Укурмии
Вот чем святится мой долгий, бессменный, Противоречивый мой, горестный труд!
