обывателей.
— Освободители! Хоть нас не раньте… — В убогих люлечках Ребят не троньте! — Мы обнищавшие Дарами жизни… — Едва дышавшие От казни к казни… Велга
С вас сорву гнет всех заповедей, Оборву бред всех проповедей! Расточись, скарб нор вспугиваемых! Распадись, герб ростр сбрасываемых… Голос Афродиты Всенародной [10]
Она мечется за мною, однокрылая… Она гонится за мною, озверелая… Чернь
Разгуляй-гуляй, Голытьба раздетая, Голь разутая! Наша ночь — черная, Ветром вздутая… Одинокий голос, запевая в глубине улицы
Непонятной, страшной свободой Ночь России глядит в упор, Свищет лютою непогодой, Плетью снежной сечет наш взор, И в раздолье души пустынной Запевает ветер Конца — Неумолчный и неустанный, Как рокочущий рог гонца. Афродита Всенародная
— Очаги мои гаснут… Лампы мирные меркнут… Остывают все ложа… Клекот Велги все ближе… Яросвет! Яросвет! Голос демиурга Яросвета, достигающий слуха едва-едва, с паузами, с провалами между слов
Каросса! Помощь… не вправе дать… Из четырех… я ни одному; Не может… в каждом из них… не рдеть Ядро, притягивающее тьму. Прозревающий напрягает все силы слуха. Ему кажется, будто нечто в его существе приближенно и отрывочно переводит в слова то невыразимое, что едва улавливает духовный слух.
