планам.
…И вдруг, когда работа над переводами средневековых авторов была в разгаре, он позвонил и объявил, что собирается приехать. Узнав об этом, Джуди не сумела скрыть замешательство.
– Кажется, вы боитесь моего зятя? – спросила Эмили.
А Джуди и сама не понимала, отчего так боится встречи с этим человеком. Неужели она боится, что он узнает ее? Но тот вечер был так давно, и воспоминания о нем уже не вызывают в ней прежнего чувства стыда. Или она опасается, что поддастся его мужскому обаянию и… Что «и»? Она не может полюбить, не может! Так что же тогда? Страх пораниться, обжечься о чью-то насмешку, непонимание, получить удар в самое уязвимое место – ведь не всегда люди причиняют боль нарочно, иногда они даже не понимают, что наделали одним неосторожным словом, о котором сами тотчас забыли… Но в любом случае имя «Фрэнк» было связано для Джуди с предчувствием опасности. Фрэнк мог стать причиной каких-то перемен в ее жизни, она это чувствовала. Но она не хотела больше никаких перемен, она вообще не хотела, чтобы в ее жизни что-то происходило. Покой – это все, что ей нужно теперь. «Оставьте меня в покое!» – хотелось ей крикнуть маме и Джулии во время недолгого пребывания в Цинциннати. «Оставьте меня в покое!» – хотелось ей крикнуть всему миру, которому, между тем, не было до нее никакого дела…
Эмили вовсе не хотела ставить ее в неловкое положение, напротив, она опасалась, что какая-нибудь мелочь может перечеркнуть ее надежду на то, что эти два человека найдут друг друга. А они должны найти друг друга. С ее помощью, но… сами. Такую парадоксальную задачу поставила перед собой Эмили.
– Джуди, я вижу, вы не в большом восторге от того, что вам придется встретиться с Фрэнком, – так начала Эмили партию, в которой подыграть ей должна была сама судьба. Джуди неопределенно пожала плечами, но уверять в обратном не стала. – Мне не хотелось бы доставлять вам хоть какое-то неудобство. Поэтому у меня возникла идея… Что, если я дам вам отпуск, недельки на две-три? Это, я думаю, вам совсем не помешает.
– Вам виднее, – Джуди снова пожала плечами. – Если будет во мне необходимость, то я приеду.
– Нет, вы не совсем правильно меня поняли. Да я еще и не сказала всего.
Джуди насторожилась. Уж не хочет ли она отправить ее…
– Я хотела бы попросить вас съездить…
– Нет! – невольно вскрикнула Джуди.
– …во Францию, – договорила Эмили. – А вы что подумали?
– Куда, миссис Краун? – изумилась Джуди, решив, что ослышалась.
– Во Францию, дорогая! А если точнее – в Прованс.
– Но… зачем?
– Как зачем? Я думала, что, как только вы услышите, то сразу поймете. Нам нужен материал, Джуди, есть кое-какие вопросы, которые можно прояснить лишь там… К тому же, я там была и мне до сих пор памятны мои ощущения. Неплохо бы напитаться тем духом и вам. Кроме того, я просто хочу сделать вам такой подарок, ведь вы сами говорили, что мечтаете путешествовать?
Джуди никак не могла поверить в то, что Эмили говорит серьезно.
– А лучшего места для того, чтобы совместить все сразу, не найти. Работа, отдых, впечатления! Ну, вы согласны?
– И вы еще спрашиваете? – Покраснев, Джуди засмеялась. – Это поистине королевский подарок!
– Что же было дальше? – Рэй держал руки Норы в своих и заглядывал в ее сухие воспаленные глаза.
– Я три года жила с бабушкой. А Эмили, естественно, угодила в тюрьму.
– Твоя мать была в тюрьме? И сколько лет она там провела?
– Лет! Она не провела там и месяца! Питер, ее первый муж, полный, по-моему, идиот, так и остался на всю жизнь влюбленным в мою мамочку. Он человек влиятельный и не бедный, а за деньги и с помощью связей делается все. В общем, ей удалось избежать тюрьмы…
– Он помог женщине, которая бросила его ради твоего отца? – спросил удивленный Рэй.
– Да! Ты можешь это себе представить?!
Рэй встал и зашагал по комнате.
– Я считаю, что это и называется благородством.
Нора невесело засмеялась:
– Вот уж не думала, что ты станешь рассуждать о благородстве! Ты хочешь сказать, что и сам способен на такой поступок?
– Я – нет. Но я в состоянии отдать должное чужому благородству…
– Что ж? – вздохнула Нора. – Пусть он будет последним рыцарем, по ошибке родившимся не в том веке! Но я не понимаю, почему убийца – а она ведь убийца! – живет себе спокойно, и даже угрызения совести ее не мучают…
– Неужели ты бы хотела, чтобы твоя мать провела десятки лет в тюрьме?
– А почему бы и нет? – Нора вскинула голову.
– Послушай, – сказал Рэй, снова подсев к ней и положив ладонь ей на голову, – что ты строишь из себя? Ведь ты не такая, совсем не такая…
– Откуда тебе знать, какая я… – пробормотала она, опустив глаза.
– Я чувствую… Ну же, рассказывай, как ей удалось избежать тюрьмы?
